Шпион вышел вон

Мы видим руки Второго на воротнике костюма мужчины. Бомж рывком – как медведь лосося в научно-популярных фильмах про Аляску, – вытаскивает утопленника. Тот сгибается, теряет торжественность, стройность… Начинает выглядеть, как и все мертвецы не в гробу, Неприлично. Коряга, за которую утопленник зацепился, рвет его пиджак, мы слышим треск одновременно с картинкой маленького водопада воды, хлынувшего с мертвеца на землю. Видимо, бомжи тоже не лишены склонности к метафорам. Они говорят:

Ниагара, блядь, – говорит Первый.

Тащим быстро, – командует он.

Мужчины тащат покойника в густые камыши под мост. Мы видим там шалаш, рваные одеяла, доски, пенопласт, и некоторое подобие кухни: старые кастрюли, пара кирпичей… («очаг»). Покойника раздевают буквально за минуту. Сначала снимают с него туфли. Потом носки. Пиджак, рубашку, штаны. Тщательно выжимают вещи. Стягивают майку. Под пристальным взглядом Первого смущенный Второй возвращает на место нижнее белье покойного, которое, было, приспустил. Переворачивают тело. Мы видим причину смерти – она выглядит маленьким пулевым отверстием на затылке мужчины, видно, что все произошло неожиданно, и жертва не успела ничего понять. Поэтому выглядит так… умиротворенно.

Бомжи пытаются открыть дипломат: показать напряженные руки, внимательные взгляды, мы слышим цокание, пыхтенье…

Наверное, ни хера там нет, – пыхтит Первый.

Хуй бы ему что оставили, – говорит он.

Зачем тогда закрыт? – говорит Второй.

Если бы ограбили, обязательно раскрыли бы, – говорит Второй.

Наверное, знали, что там пусто, – растерянно говорит Первый.

Зачем тогда грабили? – говорит Второй.

И почему дипломат тогда тяжелый? – говорит Второй.

Вода? – говорит Первый.

Как, он же закрыт! – говорит Второй.

Первый замолкает. Возятся с дипломатом еще, пытаются вскрыть отверткой, консервным ножом, какой-то железкой, ломиком… Бесполезно. Наконец, оба садятся и растерянно глядят друг на друга. Дипломат – закрытый, – лежит на камне между ними. Первый говорит:

Может, взорвем? – говорит он.

Чем? – говорит Второй.

Первый кивает беспомощно. Говорит:

Шифр нам никогда не подобрать… – говорит он.

Банкиры эти ебанные, – говорит он.

Вечно свои бумажки ебанные прячут так, что хуй пойме… – говорит он.

Может, ключ где-то есть? – говорит Второй.

Мы же одежду обшмонали, – говорит Первый.

Ну, в одежде он бы и не стал прятать, – говорит Второй.

Ты хочешь ска… – говорит Первый.

Смотрят друг на друга внимательно. Первый чуть кивает. Бросаются к телу, и разжимают покойнику челюсти. Наклоняются. Мы видим их как будто из горла убитого мужчины. Крупно – лица. Оба выглядят измученными, несмотря на холод (ранняя весна), по обоим течет пот – это одна из стадий похмелья. Мы буквально ощущаем запах перегара.

Отъезд камеры. Бомжи стоят над почти обнаженным мужчиной, смотрят на него Внимательно.

Во рту ничего нет, – говорит Второй.

Остается… – говорит Второй.

Ты хочешь ска… – говорит Первый.

… – молчит Первый, глядя на Второго.

А что делать?! – восклицает Второй.

Первый, вздохнув, присаживается на корточки. Второй спускает с покойника нижнее белье. Восклицает:

Да ты посмотри только!

Первый оборачивается, глядит в камеру.

Его лицо, потом – общий план. Затем – крупный – покойного. Мы видим, что у него одно яичко – абсолютно лысое, как у порно-актера. Но только одно. Другое выглядит обычно, на нем есть волосы… Выглядит это очень Странно.

Блядь, странно, – говорит Первый.

Ничего странного, – говорит Второй.

Может, у него был рак яйца, – говорит он.

Почему не отрезали? – говорит Первый.

Может, он пытался решить вопрос без ампутации, – говорит Второй.

Может, его облучали, – говорит он.

Но почему он тогда не лысый? – говорит Первый.

Я про яйцо, – говорит Второй.

Тогда оно радиоактивное! – говорит Первый.

Напряженно переглядываются. Отбегают. Общий план издалека. Вода, камыш, машины… Камера приближается. Мы видим Первого и Второго, которые держат перед собой – оба в намотанных на руки тряпках – что-то маленькое, блестящее… Рядом с трупом валяется топорик.

Теперь бросай в воду, – говорит Второй.

Первый замахивается и швыряет кусочек плоти в реку. Но яйцо ловит, буквально на лету, бродячая собака. Глотает, даже не пожевав. Виляет хвостом.

Пиздец, – говорит Второй.

Теперь она весь город облучит, на хуй, – говорит он.

Ладно, потом ее замочим… оворит он.

Займусь пока… ключом, – говорит он.

Становится к телу. Дальше мы видим только крупный план его лица. Оно Удовлетворенное. Несколько секунд молчания, сопение Второго.

Блядь! – слышим мы нервный голос Первого.

Ну что ты там КОПАЕШЬСЯ?! – кричит он (из-за шума машин наверху его голос еле слышен – прим. сценариста).

Тебе надо его обыскать, а не рукой в жопу трахнуть! – слышим мы его нервное восклицание.

Я бля стараюсь, как могу, – говорит Второй, не уточняя, что именно он старается сделать, обыскать, или…