Шпион вышел вон

…как расово чуждую религию, – говорит он.

Вот шаман блядь мне и нажаловался, – говорит он.

Ну что, – говорит он.

Задачи ясны, цели поставлены, удачи, ребята, – говорит голос.

Так победим? – говорит он.

БЛЯ, – говорит отец Николай.

Ебать мой лысый черап, – говорит он.

Блядь ДА!!!! – говорит он.

Содрогается, схватив Зою за голову. Тишина. Утробный голос из девушки.

Что, Танька твоя не умеет так, поди? – спрашивает она.

Общий план двух силуэтов. Зеленая антенна, соединяющая фигуры, гаснет. Крупным планом – лицо Зои…

…отъезд камеры. Мы видим Зою, стоящей на коленях перед товарищем генералом из Китая. Тот, застыв, держит руки на голове девушки. Зоя, отстранившись, встает с колен. Она выглядит, как китаянка. Товарищ генерал, не шевелясь, смотрит перед собой. Зоя слегка толкает его локтем, и он падает набок, со снятыми штанами.

Зоя, подойдя к зеркалу – разворот камеры, она смотрит в нас, – и широко раскрывает рот. Сует туда руку (всю кисть!) и что-то достает.

Мы видим на ее ладони скорпиона.

ХХХ

Некоторое время мы не видим ничего, кроме белого света.

В то же время, мы слышим голоса, которые принадлежат различным людям, и они (голоса) очень Экспрессивные, можно сказать даже, что у каждого из них свой характер.

По счету, получается, восьмой, а если каждый в рот по осьмушки присуне…? – говорит один.

Да ебись оно в рот, чтоб я в следующем году на себя эту хуету бумажну… – говорит второй.

…им и говорю, если вы, хуесосы, без нас можете, то с хуя ли я на спецпайке трети… – говорит третий.

Стал бы платить за каждый, если в восьмом заезде ставки снизились на поту… – говорит четвертый.

Так и сказал, сколько волосне на манде не виться, все одно хуй под машинку, – говорит пятый.

Ну, не скажи, на каждый отдел если по отдельному ПиСи (так и произносит – В. Л.), – говорит с сомнением второй.

Так и отчислит, с хуя ли ему жопу рвать, если он на пятом окладе третий хуй без соли дое… – говорит с завистью первый.

Постепенно белый свет пропадает, мы видим просторное помещение с белыми стенами (отсюда и свет), оно очень напоминает лабораторию из рекламы стирального порошка («здесь специалисты нашей компании день и ночь не спят, чтобы у вас была возможность вдохнуть запах свежего луга из трусов вашего Любимого», видеоролик на сайте журнала «Elle» – прим. В. Л). Она слишком чистая и ухоженная для того, чтобы быть лабораторией, ведь ученые – всем извечные свиньи, которые никогда не убирают за собой и даже задницу себе подтереть баз лаборантов не могут, только и делают, что грязную посуду разбрасывают (думаете, как у них появился пенициллин? – прим. Сценариста). Мы видим колбочки, реторты, все дымится, из какой-то пробирки слышен шум, как будто там происходит маленькое цунами… Все это, опять же, чересчур стилизованно для того, чтобы помещение было настоящей научной лабораторией. Мы видим большой стол посреди помещения.

На столе, – на штырях, – торчат шесть отрезанных человеческих голов.

Они разговаривают между собой, хихикают, перемигиваются, в общем, ведут себя, как нормальные человеческие головы, будь те прикреплены к нормальным же человеческим телам.

От каждой головы к включателю тянется шнур. Стол оплетен проводками, на нем много кнопочек, колбочки с физиологическим раствором, в которые (колбочки) воткнуты соломинки, и головы время от времени, подвигав губами, и поработав языками, умудряются всосать в себя эту трубочку, чтобы подкрепиться. Еще до того, как пронырливый и надоедливый читатель педераст и любитель Стругацких успеет подумать, что все это очень напоминает ему сцену из какой-то советской фантастики, облюбованной этими господами, как кусок дерьма – мухами, мы видим крупный кадр книги, небрежно брошенной на стул у стола. На ней нарисована голова на столе. Мы видим название.

«Голова профессора Доуэля».