Шпионами не рождаются

— Что будем делать? Завидовать будем! Мы ведь с тобой, Леонид Иосифович, ни президенту США, ни директору ЦРУ голову раскроить не можем. А жаль! — с усмешкой ответил Андропов. — Но если говорить серьезно, то ты у нас, Леонид Иосифович, — один из самых опытных агентуристов и отменный психолог. Ты всегда был настоящим ловцом человеческих душ. В расставленные тобой силки залетали птицы и более высокого полета, чем Иосихису Курусу… Он в сравнении с ними — серый воробушек. Словом, японец у тебя на связи, вот ты и решай сам, что с ним делать! Помнится, перед вербовкой ты заверял меня, что он — кладезь оперативно значимой информации, относящейся к компетенции Второго главка, не так ли? Вот и посмотрим, что он за кладезь, когда он отработает «Сетику»!..

«Не удержался-таки старик от подначки! Не смог отказать себе в удовольствии… А так хорошо начал: и «отменный психолог», и «ловец душ»… Что ж, и на том спасибо, Юрий Владимирович. Я в долгу не останусь!»

— Вы, Юрий Владимирович, как всегда, на гребне волны…

— Верно! Потому что именно я поднимаю эту волну! — немедленно отреагировал Андропов.

И Маслов, и Андропов остались довольны друг другом. Генерал — потому, что сумел настоять на своем, отсрочив решение «песочных проблем» и вместе с ними разработку сына Генсека. Председатель — потому, что, как ему казалось, расширил круг своей личной агентуры в руководстве центрального аппарата КГБ, завербовав еще одного сотрудника. Скоро, очень скоро такие генералы могут понадобиться в решающей схватке за главенство в партии и государстве…

Уже взявшись за ручку двери, генерал обернулся:

— Прошу прощения, Юрий Владимирович, — Маслов не мог упустить такой шанс, — в Центральном аппарате циркулирует масса диаметрально противоположных версий о самоубийстве вашего первого зама…

Андропов с готовностью отреагировал:

— Поговори на эту тему с моим бывшим оруженосцем, да-да, с начальником Первого главка (внешняя разведка) Крючковым, он сейчас дожидается в приемной…

«Оруженосец» охотно изложил то, что, по его мнению, произошло с Цвигуном на самом деле.

Во время плановой диспансеризации руководящего состава КГБ СССР врачи обнаружили у Цвигуна злокачественную опухоль в правом легком. На его удачу, она была еще операбельной.

Ведущий хирург высших сановных клиник Марк Перельман провел блестящую операцию, удалив пораженную раком часть больного органа. Казалось, все обошлось, как вдруг по прошествии нескольких лет Цвигуна начали мучить кошмарные головные боли, у него стала развиваться глубочайшая парамнезия — нарушение памяти, временами он терял ориентацию в пространстве и времени. Все чаще он оказывался прикованным к постели в специализированных кремлевских клиниках. Каждый раз по выходе из лазарета Цвигун устремлялся на Лубянку в свой кабинет.

Однако там он запирался и ничего не делал, пребывая в глубочайшей депрессии.

Болезненное состояние усугублялось тем, что некогда лощеный и самодовольный генерал, окруженный свитой подхалимов, вдруг оказался в полном одиночестве: никто не хотел признавать в нем еще недавно могущественного свояка Генерального секретаря…

— За две недели до его кончины, — невозмутимо продолжал «оруженосец», — у меня был с ним короткий разговор по телефону, по ходу которого этот конвойный пес Юрия Владимировича уже путал свое имя и отчество!

Без устали Крючков смаковал подробности, найдя в лице Маслова заинтересованного слушателя.

— 19 января Семен Кузьмич почувствовал себя настолько хорошо, что вызвал машину для поездки на дачу. Со слов водителя, по совместительству выполнявшего роль телохранителя, в отличие от прежних дней Цвигун вел спокойный, вполне осмысленный разговор… Прогуливаясь на даче по дорожке, вдруг проявил интерес к личному оружию охранника. Поинтересовался, пользуется ли он им и в каком состоянии содержится пистолет, потому что по уставу, мол, оружие всегда должно быть в полной готовности, а затем попросил показать его. Подержал пистолет на ладони, словно взвешивая, и неожиданно положил его в карман.

Телохранитель удивился, но ничего не сказал.

Повалил снег, и охранник принялся очищать дорожку.

Цвигун спросил, куда она ведет.

— А никуда, упирается в забор…

— Вот и хорошо, что никуда, — сказал генерал и, приблизившись к насыпанной охранником куче снега, вынул «Макаров» и выстрелил себе в висок.

«Оруженосец» вынул из портфеля лист бумаги и подал его Маслову.