Шпионами не рождаются

— Ну, а почему, Винсент, ты мною так заинтересовался, что хочешь даже вызволить меня из беды? — Рассудочность Мальвины брала свое.

— Вот это, милая, уже разговор по существу… Признаться, я рад… Рад, что ты не обманула моих надежд… Впрочем, и за себя рад тоже, потому что не ошибся в тебе! Ну что? Будем говорить как взрослые люди, которые, кстати, имеют взаимную симпатию и заинтересованность друг в друге, или оставим все как есть? Предпочтешь последнее — пеняй на себя, ни один адвокат не сможет вытащить тебя из дерьма, в которое ты вляпалась, Мальвина…

От внимания девушки не ускользнуло, что итальянец впервые за время их знакомства назвал ее по имени. Да и кто другой здесь, в Париже, когда-либо называл ее по имени?! Она вдруг испытала к итальянцу необъяснимую нежность. Она вновь вскочила со стула и прильнула к его груди.

— Винсент! Неужели ты не понял, что я влюбилась в тебя еще там, на дискотеке?! Ты слепой, что ли?! Что бы ты ни предложил мне, я на все соглашусь, зная, что об этом просишь ты! Говори, предлагай, приказывай — я в твоем распоряжении…

Дель Веккьи, внешне сохраняя абсолютное спокойствие, ласково, но твердо отстранил от себя прильнувшую к нему всем корпусом женщину и усадил на стул.

— Красивая умная женщина — это в наше время профессия, — начал он издалека. — Да-да, это в полной мере относится к тебе. Ты умна, сексапильна, решительна, предприимчива. Тебя не пугают трудности, связанные с обустройством на новом месте. Я не ошибаюсь, оценивая твои жизненные приоритеты, — выгода для тебя важнее морали. Ведь для того чтобы покончить раз и навсегда со своей прежней жизнью, сжечь мосты, ты пошла даже на заключение фиктивного брака с гомосексуалистом… Ты готова резко изменить сложившийся уклад, однако приходишь к этому не спонтанно, но после основательного анализа и оценки всех «за» и «против». Это свидетельствует о твоем аналитическом уме — что уже большое достоинство для любого, работающего в контрразведке или на нее… У тебя есть еще одно неоценимое качество, которое чрезвычайно важно в нашей деятельности — свежее любопытство к людям… Не только к мужчинам! Твоя любовь к ним мне уже известна…

— Этот вывод ты сделал после того, что было между нами там, на дискотеке?

— Не только. Я делаю этот вывод на основании данных, полученных из других источников… Хотя к этому мы вернемся позже… Ты — в меру чувствительна и сентиментальна и очень рассудочна, не так ли? В общем, все перечисленные мной качества дают мне уверенность, что со временем под моим руководством ты сумеешь постигнуть искусство разведчицы…

— Разведчицы?! Ты не ошибся, Винсент?

— Нисколько! Думаю, что для начала, чтобы заработать, так сказать, стартовый капитал для последующего обустройства здесь, в Париже, тебе просто необходимо немного поработать на нашу разведку…

— Но я же не умею даже стрелять!

Дель Веккьи искренне рассмеялся:

— Друг мой, у тебя пещерные представления о работе разведчика! Никто не собирается заставлять тебя поражать цели из огнестрельного оружия, убивать людей, выпрыгивать из самолета с парашютом над ночным лесом или высаживаться в предрассветной мгле с подводной лодки где-нибудь в районе Мурманска или Владивостока… Это все в прошлом… Истории, рассказанные непосвященному читателю дилетантами от литературы в дешевых детективах. Впрочем, нет! И сегодня в небольших дозах это допустимо, но для этого существуют другие люди — военный спецназ… Мне, как аналитику, инициатору, подготавливающему, как говорят шахматисты, неожиданные этюды, нужны люди с твоим интеллектом и твоей внешностью… Теперь тебе ясно, что требуется сегодня от разведчика вообще и от тебя лично?

— Но ты же только что сказал, что ты — контрразведчик, при чем же здесь разведка и я?

— Ты — наблюдательна, Мальвина! Похвально! Но в данном случае, в принятии тобой моего предложения, это принципиального значения не имеет. Подумаешь, разведка, контрразведка… Так ли это важно для тебя? Если уж ты хочешь конкретного определения, считай, что я предлагаю тебе помочь мне поработать на наши спецслужбы.

— Нет, погоди! — вскричала Мальвина. — Если ты хочешь предложить мне быть разведчицей там, в «совке», то знай, я этого не сделаю ни за какие коврижки, уж лучше парижская тюрьма!