Шпионаж под сенью муз. Как представители творческих профессий служили разведке

Параллельно с «хлеборобами» существовала и становилась все более влиятельной «Украинская военная организация» (УВО), которую возглавлял Евгений Коновалец. Через два десятка лет он, в отличие от Скоропадского, будет сотрудничать с гитлеровцами.

Советской разведке нужен был человек, вхожий или могущий войти в круги украинской националистической эмиграции. И вот в поле зрения Иностранного отдела ОГПУ попадает молодой, элегантный, общительный и талантливый художник Николай Глущенко. Воевал на стороне белогвардейцев? Это как раз сейчас на руку советской разведке. И то, что ему в свое время покровительствовали враги советской власти, — тоже большой плюс. Сделает легенду прикрытия убедительной.

В 1923 году у Николая Глущенко начинает брать уроки рисования будущий великий кинорежиссер, а тогда — секретарь консульского отдела Торгового представительства УССР в Берлине Александр Довженко. Они не то чтобы дружили, скорее — приятельствовали. Об их беседах и спорах ничего неизвестно, но известен факт: в том же 1923 году Николай Глущенко оформил советское гражданство. Какова роль в этом Александра Довженко — трудно сказать. Но возможно, именно он рекомендовал Глущенко на вербовку. Ведь и сам Довженко к тому времени уже, скорее всего, работал на советские спецслужбы.

Кстати, завербовать Александра Довженко было нетрудно: на него был серьезный компромат: он успел послужить добровольцем в армии Украинской народной республики, в Третьем Сердюцком полку. Каким же образом человек, воевавший в свое время против большевиков, стал сотрудником торгпредства УССР в Берлине? Предположение напрашивается само: вероятно, Довженко параллельно работал на ОГПУ.

Парижские тайны

В 1924 году Глущенко получает диплом художественной школы и — тут же следует стремительный профессиональный взлет: берлинский свет приятно удивлен персональной выставкой молодого и дотоле практически неизвестного художника. В организации экспозиции помощь Глущенко оказал уже упоминавшийся эмигрант — Винниченко. Кстати, познакомил Николая Глущенко с Винниченко все тот же Александр Довженко.

Затем неожиданно для берлинской богемы, у которой имя Глущенко уже на устах, художник покидает столицу Германии и отправляется в Париж. Уж не гордыня ли одолела молодого человека? — судачили в аристократических салонах Берлина. Нет, он жаждал попасть в Париж, где кипела литературная, театральная и художественная жизнь.

В 1925 году в Париже открывается художественное ателье, где Николай Глущенко пишет портреты знатных персон. Он © успешен, хорошо зарабатывает. Уже свободно говорит на немецком и французском языках. Его ателье — больше, чем просто ателье, это еще и клуб, где встречаются люди искусства, науки, крупные чиновники, а также имеющие общественный вес и авторитет эмигранты из ушедшей в историю Российской империи.

В этом клубе спорят о литературе, политике, философии, смахивая слезы от туманом нависающего в комнате папиросного дыма, наши знаменитые соотечественники — Владимир Маяковский, Иван Бунин, художники Иван Труш и Николай Кричевский. Иногда для своих друзей Глущенко устраивает «сеанс одновременной игры»: на трех-четырех мольбертах одновременно пишет работы в разных жанрах, и гости получают в подарок кто натюрморт, кто пейзаж, кто портрет.

Бывали в клубе-салоне Гущенко и другие выдающиеся люди — Ромен Роллан, Пабло Пикассо, Анри Матисс, захаживал Луи Арагон с женой Эльзой Триоле, младшей сестрой возлюбленной Маяковского — Лили Брик. А кроме того, наведывались к земляку видные деятели украинской эмиграции и вместе с ними Вильгельм Франц Габсбург-Лотарингский, эрцгерцог Австро-Венгрии, младший сын Карла-Стефана и Марии-Терезии Тоскано-Австрийской. Эрцгерцог, который на досуге пописывал вирши, взял себе псевдоним Василий Вышиваный — и совсем не случайно.

У эрцгерцога в отношении украинских националистов был свой интерес: он плотно контактировал с лидерами ОУН Евгением Коновальцем и Андреем Мельником, и те прочили его на украинский престол в случае образования некоего украинского монархического государства. Он был ценным источником информации, тем более что в кругу друзей и прекрасных дам был весьма говорлив.

Вербовка

В октябре 1926 года утром, когда художник укреплял на подрамниках свежие холсты и поглядывал на часы в ожидании натурщицы, над входной дверью ателье зазвонил колокольчик.

Показавшийся в проеме незнакомец элегантно приподнял шляпу.

— Здравствуйте, Николай Петрович! Вы меня не знаете, но я о вас наслышан. В частности, от Александра Петровича Довженко.

— Доброе утро. Прошу вас, проходите. Присядьте.

Этого визита Глущенко не ждал, но предчувствовал, что рано или поздно к нему придет кто-то из тех, кого он уже считал своими согражданами. Не каждому эмигранту, воевавшему с большевиками, выдавали «серпасто-молоткастый» паспорт. Значит, последуют предложения.

— Я ваш поклонник. Часто бываю на выставках, радуюсь вашим успехам, — сказал гость.

Глущенко поставил на стол две чашечки кофе и спросил:

— Хотите заказать портрет? Или пейзаж?

Гость переспросил: