Шпионка-2 (СИ)

- Да. Сказал, что конс-магу можно доверять, - я говорила предельно кратко. Если кто и подслушивает, то не поймёт, о чём речь.

- Неожиданно. - Золин уставился в пол. Лицо у него было какое-то бледное. - Что ж, он редко ошибается.

- Ты чего такой странный? - Я настороженно оглядела друга с ног до головы. - Опять за сочинение переживаешь?

- Э-э... да.

- Успокойся. Ты лучший, и прекрасно об этом знаешь. Тебя похвалят. И вообще всё будет хорошо.

Золин недоумённо покосился на меня.

- Ты тоже сегодня странная.

Просто Алан оказался моим отцом. Я моргнула, натянуто улыбнулась и повторила:

- Всё будет хорошо.

Дверь аудитории отворилась. Из помещения стали выходить студенты. Мы ждали, пока поток отмучившихся "зомби" прекратится, и впустят "свежую кровь".

- Можно тебя кое о чём попросить? - неожиданно тихо спросил Золин.

- Ну да, конечно.

- Оценишь моё сочинение?

- Прямо сейчас? - Я удивлённо подняла брови.

- Нет, когда я буду читать.

- Там опять что-то душещипательное?

- Надеюсь, - пожал плечами парень.

Мы зашли в аудиторию, расселись по своим местам. Прохор Авдеевич глотнул водички из бутыли и, прочистив горло, принялся вещать:

- Меня невероятно удивляет ваше отношение к учёбе! Как будто это нужно не вам, а мне. Я, конечно, ценю, что вы бережёте мои нервы. Но ещё раз повторяю: не сдавать работы нельзя!!!

Конечно, злой и оскорблённый взгляд достался мне. Он прямо так и вопил: "Матильда, если тебе этого не надо, то просто не приходи сюда! Халтурщица!".

- Ты что, опять не сделала? - Золин тоже удивлённо покосился в мою сторону.

- Не до того было, - тихо буркнула в ответ.

Парень выкладывал на стол кучу вещей из рюкзака. Я смущённо посмотрела на свои самописку и листочек. Мда.

- Ты чего, все свои монатки из общаги притащил? - пробурчала я.

- Только самое необходимое.

Из необходимого у него были: гора учебников, причём по тем предметам, что вообще никак не касались спецкурса; четыре самописки (я и одну-то с трудом находила, а тут!); стопка листков; пирожок.

- Это ещё что? - Я удивлённо посмотрела на последнюю вещь.

- Это тебе. - Золин одним ловким движением подвинул еду на мою сторону парты.

- Э?

- Ты как-то сказала, что в столовке вкусные пирожки. Вот я его и взял. Прямо как чувствовал, что суп ты не поешь!

Перед глазами внезапно предстал недожаренный блин, намертво прилипший к полу. Я меланхолично посмотрела на еду, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.

- Зачем ты это делаешь? - непонимающе спросила.

Золин ответить не успел, потому что Прохор Авдеевич злобно призвал студентов к тишине и порядку, после чего официально начал занятие.

- Сегодня мне не хочется терроризировать вас своими замечаниями. Давайте сделаем так: кто хочет, чтобы его работу разобрали, поднимите руки. Вами сегодня и займёмся.

Золин, конечно, был среди активистов. Я же попыталась сделать вид, что меня не существует.

- Отлично, Сэм, тогда с тебя и начнём. А Матильда напомнит нам тему сегодняшнего сочинения.

Я затравленно покосилась на соседа по парте.

- Что такое любовь, - одними губами проговорил Золин.

- Что такое любовь, - повторила я.

- Спасибо, Сэм. - От преподавателя ничего не укрылось. Он меня окончательно невзлюбил. - Выходи сюда, читай громко и с выражением.

Золин выполнил всё так, как его и просили.

Он написал сочинение на тему "Что такое любовь?".

Он вышел перед нами, уверенно выпрямился и, поймав чей-то взгляд, улыбнулся, подмигнул, а затем прокашлялся и начал читать.

Громко.

С выражением.

- Я могу сравнить любовь со смертью. Любовь, как и смерть, трудно спутать с чем-то. Когда ты умираешь, ты никогда не назовёшь это "простудой". Когда ты любишь, ты никогда не назовёшь это "влюблённостью".

Я хмыкнула. Сцепила кулаки и уткнулась в них подбородком. Хотелось лечь и забыть обо всём на свете, но я должна была пережить это занятие. А затем пережить последующие часы. И ещё. И ещё. Просто пережить.

- В этом мире можно ко многому отнести слово "любовь". Любовь к музыке, любовь к природе, любовь к человеку, эта жизнь наполнена любовью. Я бы хотел выделить самую банальную, но самую непростую любовь.

Золин перевернул листок другой стороной. Я внезапно заметила, что его руки слегка дрожат, а голос стал на порядок ниже.

- Любовь к девушке - это ужасно. Когда ты любишь, ты становишься полной размазнёй. У тебя начинают трястись руки, и появляется странная нерешительность. Ты понимаешь, что должен думать о чем-то важном, но все твои мысли абсолютно тупые. Ты думаешь о любви. О ней. И ты превращаешься в простую тряпку, потому что всем нам с самого рождения вбивали, что мужики должны быть сильными, решительными и рациональными. А когда ты влюбляешься, ты сперва вообще не понимаешь, что происходит. От рациональности не остается и следа, а внутри появляется тупое щекочущее чувство, и ты сидишь, и в ужасе думаешь: "Это что, те самые бабочки?!".