Шпионка для тайных поручений

— Но, насколько я знаю, Фуше на неплохом счету у самой королевы, а король несколько раз использовал его для довольно деликатных поручений.

— Наслышан о его подвигах, — кивнул Григорий. — Обычно он не останавливается ни перед чем для достижения цели.

— Но мадемуазель Софи… — начал было говорить Себастьян и осекся.

— Мадемуазель Софи рядом с ним словно птичка в когтях ястреба, — сказал Тредиаковский.

— И что же, нам теперь не стоит ее искать? — выговорил несколько растерянный барон.

— Наоборот, нам нужно найти ее как можно скорее, пока этот хищник не занялся ею вплотную!

— Если она и вправду в Версале, сделать это будет нелегко.

— Если Софья в Версале, у нас есть надежда встретиться с нею. Надо лишь найти кого-нибудь, фрейлину или камеристку, возможно, подкупить какого-нибудь слугу, которые согласятся передать для нее письмо.

— Я уже предпринял кое-что в этом направлении, — довольно проговорил Себастьян: впервые он чувствовал некоторое превосходство, находясь рядом с Григорием; отчего-то русский подавлял его скрытой внутренней силой и целеустремленностью, чего барон в себе не ощущал. Точнее, не ощущал ежечасно.

— А не мог бы ты, дружище, рассказать мне о своих планах поподробнее? — попросил его Григорий, и Себастьян, чуть ли не раздуваясь от важности, стал повествовать о своих похождениях.

Как легко было поддаться на такую уловку: напыщенный, самонадеянный аристократ. Но Григорию отчего-то казалось, что де Кастр только играет роль такого человека. А его настоящее «я» в это время холодно наблюдает за разглагольствованием своего психологического двойника.

— Если бы ты знал, сколько своих приятелей я успел навестить, прежде чем нашел того, кто часто бывает при дворе и знает почти обо всем, что там происходит. Причем, как ни смешно это звучит, в этом ему помогло умение играть в карты. Уже в том, как он тасует колоду, видно его мастерство. Свои пальцы Луи тренировал денно и нощно и в конце концов добился их необычайной ловкости… Кто-то из наших умников сочинил даже на него эпиграмму о том, что его пальцы умнее, чем голова, и, к счастью, их целых десять… Честно говоря, я не ожидал встретить его в Париже. Лет пять назад он вынужден был бежать из Франции из-за участия в дуэли. Кроме карт, пожалуй, его интересовали только женщины.

— Ишь до чего прыткие у тебя друзья! — буркнул Григорий.

Себастьян, скрывая усмешку, взглянул на него: отчего русский друг так раздражителен?

— Что-то я не слышал от тебя похожих слов, когда встреченный нами граф — бывший жених Софи — рассказывал нам о своей дуэли!

— Прости, барон, но мне отчего-то не по себе. С той минуты, как ты сказал мне о Фуше, я не нахожу себе места.

— Думаю, совсем скоро мы узнаем, что с княжной происходит на самом деле. Наверняка она сможет противостоять домогательствам этого обольстителя. Ты уж и впрямь обрисовал его таковым, неподражаемым. Будь это так, вся Франция о том знала бы.

— Кто из нас может знать, что привлекает женщин в тех или иных мужчинах. На наш взгляд, они не стоят и паршивого су, а женщины одна за другой падают в их объятия.

— Хорошо, спорить на эту тему — бесполезное занятие. Постой, а разве не может быть так, что как раз теперь он увлечен другой женщиной? Тогда стоит ли тебе до срока изводить себя?

— Ты прав, Себастьян. Но я прервал твой рассказ. Ты говорил о друге, который преуспел в карточных играх. Неужели именно это его умение позволяет ему нынче бывать при дворе?

— Не только бывать, а и сидеть за одним карточным столом с самой королевой Марией-Антуанеттой!

— Да, брат Себастьян, насчет твоих друзей беру свои слова обратно. Найди ходы-выходы в Версаль иностранец! Разве что с официальной миссией. А тут, подумать только, мне бы это и в голову не пришло. Воистину, не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Но как ты хочешь использовать своего Луи? Передать через него записку Софье?

— Бери выше! Старый друг обещает провести меня на бал в Трианон, где, разумеется, будет и игра. Придется ли мне сесть за карточный стол, не знаю, да и игрок я не из лучших, а вот чтобы попасть на бал… Считай, что я уже там!

16

Герцогиня де Полиньяк познакомила русскую княжну Софью Астахову с Жозефом Фуше, как и обещала, в тот же день.

Перед княжной стоял высокий, стройный молодой мужчина в скромной, но, несомненно, дорогой одежде. Именно эта аристократическая строгость очень шла к его худощавому умному лицу. Все говорило о его независимости от капризов моды и мнения придворных, которые наверняка осуждали его скромную одежду.

Княжна думала, что признанный двором обольститель женщин явится перед нею во всем блеске, постарается ее ослепить, — ничуть не бывало! На миг у Сони мелькнула мысль, что это сделано нарочно.

Герцогиня представила мужчину:

— Мсье Жозеф Фуше.

Софья присела в неглубоком реверансе.

— И как вам нравится ваша жена, Жозеф?

— На этот раз, мадам, наши вкусы совпали, — дерзко ответил мужчина, кланяясь обеим женщинам.

— Вы, как всегда, несносны, Жозеф, — попеняла ему Иоланда де Полиньяк. — Прошу вас, для вашего же блага, не забывайте, что княжна — протеже самой королевы.