Шпионка его Светлости или Рабыня с короной

Ромул вперился взглядом в мое лицо, а я застыла, боясь сделать лишнее движение.

— Лина? — недоверчиво спросил он, убирая кинжал. — Это ты?

— Я, — мой шепот был едва слышен. Признаться, он напугал меня.

Я не успела ничего понять, как Ромул сграбастал меня в медвежьих объятиях и принялся осыпать лицо и шею поцелуями.

— Малышка… Я уже отчаялся… Думал, с ума сойду… Я так скучал… — шептал он, с трудом отрываясь от меня.

Я крепко обняла его за шею и ответила. Мы будто слились воедино, наслаждаясь близостью друг друга и возможностью быть вместе.

Внезапно он отстранился и взял мое лицо в ладони.

— Расскажи мне все, — проникновенно попросил он.

И я рассказала. О том, как жила у Минаха, как Макс и Егор поспорили и уговорили меня пойти на тот Бал, где Ромул должен был почувствовать меня. О ситуации с Егором. О жизни в пещере. О жизни у Других. Я рассказала обо всем, ничего не утаивая. Именно сейчас, в этот момент, я хотела доверять этому мужчине как никогда.

Он слушал внимательно, не перебивая, лишь иногда крепче сжимая мне руку или тихо бранясь себе под нос.

Я замолчала, откинувшись назад, в его объятия. Так приятно находиться в кольце его рук, чувствовать невесомые поцелуи в висок и макушку. Мы так и сидели на берегу, наблюдая за течением реки.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — прошептала я.

— Я столько всего хочу, что нам и одной ночи не хватит, — улыбнулся он, вдыхая запах моих волос.

— Начни с проклятья, которое наложила Анита.

Ромул замер и даже, кажется, перестал дышать.

— Как ты узнала? Это государственная тайна, — серьезно сказал он, наблюдая за моим лицом.

— Мне это приснилось. Ты вообще часто снишься мне. Я вижу, что ты делаешь, с кем разговариваешь.

— Правда? — удивился он. — У меня иногда возникает ощущение, что ты за мной наблюдаешь, но я не придавал этому зачения.

— Так что там с проклятьем? — напомнила я. — Я видела, при каких…обстоятельствах ты его получил. Почему ты так поступил?

— Лина, — выдохнул он, собираясь с мыслями, — мне было восемнадцать лет, я был дураком. Анита не приняла те травы, которые ей давали повитухи и вскоре забеременела. Я не знаю, на что она рассчитывала. На женитьбу? Это бред. На судьбу матери бастарда? Тоже глупость. Она не сказала никому и ничего. Когда срок уже был около тринадцати недель, кто-то что-то заметил, сейчас уже точно не помню, и все вскрылось. Мой отец узнал, приказал убить плод.

— А ты? Что ты?

— Я испугался, Лина. Испугался осуждения окружающих, насмешек. Подумать только, принц сделал ребенка безродной рабыне!

При этих словах у меня неприятно кольнуло где-то в груди.

— Такого никогда не было. Считается, что наша кровь священна, нельзя так просто ею разбрасываться. И я поддержал отца. Анита умоляла меня не делать этого, но я был непреклонен. А потом она умерла… Проклятье, наложенное перед смертью, снять практически нереально. Но годы шли, а мне нужна была жена. Наплевав на все, отец дал согласие на наш союз с одной принцессой. Ей было шестнадцать, мне — двадцать два. Все было как обычно: торжество, провожание, брачная ночь. Я помню, как она засыпала рядом. Такая юная, чистая, красивая. Она так и не проснулась. Просто умерла во сне. Я просыпаюсь утром, а она холодная, понимаешь? — его голос странно дрогнул. Я ободряюще сжала его руку. — С тех пор я и не думал о том, чтобы жениться. За все годы ни одна девушка так и не сказала, что любит меня. Я уже перестал надеяться, смирился с тем, что детей у меня не будет. Хотел взять на воспитание какого-нибудь дальнего родственника и вырастить себе приемника. Так было до тех пор, пока ты не свалилась прямо с неба, — рассмеялся он. — Ты такая…необычная, притягательная, умная, добрая, храбрая. Виталина… — прошептал он мне в ухо, ещё крепче сжимая руки и буквально вдавливая меня в себя. — Никогда не испытывал подобного. Ты — мое чудо. Я люблю тебя больше всего на свете, — он наклонился ко мне и коснулся моих губ своими. Это был невыразимо нежный и чувственный поцелуй. — Ты же не думаешь, что я отпущу тебя? — полушутливо спросил он.

— Ромул, так надо, — вздохнула я. — Давид научит меня защищаться, и тогда мы сможем быть вместе с тобой. Навсегда, — я сама поразилась, как притягательны и желанны для меня эти слова.

— Вот что мне с тобой делать, любовь моя? — он прижал меня к своей груди. — Просишь меня отпускать тебя туда, где куча мужиков будут видеть в тебе свою самку!

— Они шарахаются от меня, — рассмеялась я. — Да и Давид пообещал, что никто не посмеет делать мне никаких намеков.

— Да, никто, кроме него, — зло прорычал Ромул, сжимая кулаки. — Лина, признаюсь, я с трудом борюсь с искушением отнести тебя в свой дворец и запереть. Чтобы никто кроме меня не смел прикасаться к тебе. Я хочу быть уверен, что ты в безопасности.

— В безопасности? — тихо переспросила я. — Знаешь, ты первый мужчина, поднявший на меня руку.

— Прости меня, — сокрушенно произнес он. — Прости, Лина. Я как с цепи сорвался, когда мне сказали, что ты с другим… Как мне загладить свою вину?