Шпионка, пришедшая с севера

Посол из вежливости посмотрел вдаль. Ему не было цела до того, что ярко светило солнце, небо искрилось лазурью, а море тихо шелестело всего в нескольких сотнях метров. Ноа Килкейк не поддавался эмоциям, именно поэтому он и выбрал юриспруденцию в качестве жизненной стези. Ему пришлось пробиваться наверх самому, и он этим гордился. Сделал себя сам, занял ответственный пост. Конечно, крошечный Бертран, который больше похож на декорации к опере Верди, чем на реальное суверенное государство, это не Россия или Великобритания, но мистер Килкейк был доволен. В Бертране гоже происходила масса занятных вещей. Например, этот скандал с дочерью русского посла.

Килкейк был в курсе, что девушка стала жертвой интриг и взаимной борьбы двух могущественных спецслужб. С таким же успехом на ее месте мог оказаться любой сотрудник посольства, но судьба выбрала именно ее. Что поделаешь, у каждого своя карма. Впрочем, Ноа не верил в судьбу. Судьба — это то, что ты делаешь сам. Однако в Вашингтоне он придерживал язык за зубами, президент, а в особенности его супруга безоговорочно верили в астрологию и согласовывали с ней каждый шаг. А после того как придворный астролог сумел убедить жену президента, что неудачная попытка покушения на главу государства была им предсказана заранее, вся столичная элита занялась составлением гороскопов.

Девушку, безусловно, жаль. Ноа представил, какие бы чувства его обуревали, окажись на месте Татьяны Полесской его собственная дочь. Слава богу, что его Дженни учится в Принстоне.

— Да, ваше высочество, — проронил посол. — Вы абсолютно правы, сегодняшнее утро великолепно.

Великий князь Клод-Ноэль сказал:

— И вы хотите лишить всего этого бедную девушку?

Чем она так провинилась перед вами? Вы же знаете лучше меня, что она не причастна к шпионажу, она — случайная жертва.

Ноа прищурился. Великий князь, который вроде бы интересовался только развлечениями и удовольствиями, причем, согласно некоторым слухам, довольно скандального и опасного толка, на самом деле разбирался во всех тонкостях внешней и внутренней политики крошечной средиземноморской монархии.

— Ваше высочество, — сказал посол. — Вы осведомлены гораздо лучше меня. Похоже, вы располагаете информацией, которая мне недоступна. Не могли бы вы сказать, какие источники вас информируют?

Клод-Ноэль засмеялся. Он понял тонкий намек Килкейка. Великий князь закурил и произнес:

— Господин посол, будем с вами откровенны. Давайте без дипломатических изысков. Мое княжество оказалось замешанным в весьма дурно пахнущую историю. Шпионский скандал не прибавит мне авторитета, я могу вас в этом уверить, скандал отпугнет потенциальных инвесторов. Я не хочу, чтобы Бертран пострадал из-за того, что кому-то в Вашингтоне или в Москве захотелось побряцать оружием. Я не допущу того, чтобы Татьяна Полесская, дочь советского посла в моем государстве, была выдана Америке. Ведь именно это собираются потребовать от Италии США?

Килкейк напрягся. Он изучил характер Клода-Ноэля. Плейбой на самом деле обладал живым умом и в нужные моменты умел добиваться того, что ему выгодно.

Ноа не понимал только одного — почему великий князь вступается за русскую? Что их связывает? Она — девятнадцатилетняя девушка, воспитанная в России, стране, которую Килкейк не любил и боялся. Он — на десяток с лишним лет старше, наследник одной из древнейших династий в Европе, аристократ.

— Ваше высочество… — начал он.

Но Клод-Ноэль перебил его:

— Я же попросил вас, господин посол, прекратить театр. Мне нужна правда. Девушка не будет выдана Америке.

— Но почему? — спросил ошарашенно посол. Он абсолютно не понимал. Клод-Ноэль отличался странными капризами. Похоже, это из такого же разряда.

Клод-Ноэль Гримбург и сам не мог объяснить, почему он так противится желанию Америки заполучить Татьяну Полесскую. Тут соединилось множество факторов.

Татьяна ему понравилась. Он с удовольствием послал ей цветы и милый подарок, который был возвращен ему с официальным письмом. Клод-Ноэль не привык к тому, чтобы ему отказывали. Это еще пуще разожгло его интерес к Татьяне. Разумеется, их знакомство никогда бы не переросло ни во что большее. Клоду-Ноэлю нравилось мелькать на первых полосах газет, которые сообщали об его эксцентричных выходках. Сиюминутный адюльтер с дочерью советского посла — почему бы и нет?

Он не любил Америку. Там было слишком много денег и мало уважения. Великий князь знал, что во многом зависит от заокеанских банков, которые давно прибрали к рукам недвижимость в Бертране. И все же… Он не хочет, чтобы Татьяна оказалась в руках ЦРУ. Тогда ей обеспечено пожизненное заключение. У князя были друзья в Вашингтоне, которые однозначно дали понять — Полесская обязательно получит срок.

— Потому что я так хочу, — произнес Клод-Ноэль.