Ее отъезд дал мне определенную свободу действий: я могла уже не следить так тщательно за тем, чтобы морок, наложенный на мою внешность, не спадал ни на минуту. Благо все, кого я могла интересовать, уже опознали меня.
Соседний блок тоже пустовал, так что я могла бы почувствовать себя почти свободной, если бы не ощущение угрозы, явственно нависшей над всеми нами.
Первые дни я провалялась в кровати, позволяя себе отоспаться за все прошедшие месяцы. Поднималась поздно и только для того, чтобы сделать себе чаю и снова нырнуть под одеяло. Снег продолжал мерно кружиться за окном, и только тот факт, что мне все равно не с кем было бы встретить Рождество, немного успокаивал меня.
Планшет не работал, как и мобильная связь, и потому ни позвонить кому-либо, ни связаться по телефону возможности не было. Идти же медиатеку и светить свои контакты на общих шарах я себе позволить не могла.
От Даллы новостей не было, из чего я могла сделать вывод, что меня бросили выплывать саму.
На четвертый день я наконец-то заставила себя подняться на ноги, упаковалась в самый толстый джемпер и пуховик и, заперев за собой дверь, поплелась в библиотеку – продолжать изыскания на тему, которая всю нашу компанию сейчас заботила больше всего.
Книги, заказанные Евой, уже лежали там, и, взяв их у Линды, я устроилась в самом углу, между книжных полок. Хоть и понимала, что Академия сейчас пуста, но все же хотела быть уверенной, что никто не наткнется на меня.
Скрывать, в сущности, было нечего. Мне просто не хотелось видеть никого. Все прошедшие дни я ощущала себя брошенной и разбитой, как старый фарфоровый чайник, который, походя, смахнули со стола и затолкали в угол ногой.
В дополнение ко всему я простудилась, и постоянно хлюпала носом, так что как бы я ни старалась оставаться незаметной, это давалось нелегко.
Я взялась листать книги по порядку, не зная до конца, что же ищу. Мысли постоянно сворачивали не в ту сторону, и в голове всплывали воспоминания о Дункане. Как он казался меня и как поглядывал искоса, с легкой улыбкой, будто не хотел привлекать внимания к себе.
Дункан всегда был закрыт от меня. Он не рассказывал ни о семье, ни о друзьях. Не уверена, что у него вообще был кто-то из них. По большей части он слушал, как я без умолку трещу обо всякой ерунде. Мне нравилось рассказывать ему о своих увлечениях. О великих чародейках. И о Гвендолин – в том числе. Никто другой не изъявлял желания слушать меня, потому как историей в моей группе не интересовался больше никто.
С подругами обычно приходилось поддерживать долгие нудные разговоры ни о чем. «Как с Евой и ее подружками», – промелькнуло в голове, и у меня заломило виски.
Мою лучшую подругу тогда звали Кэт. Внешность у нее была ничего, но что могло объединять ее с Дунканом? Представить себе не могу. Может, я была просто ревнивой дуррой, вот и все?
Я подумала о том, что за то время, что провела вместе с Рованом, не многим больше сумела узнать о нем. Только то, что он родом из мира, где недолюбливают колдовство, хотя и знают о нем. Откуда родом Дункан я узнала только потом, когда стала его искать. Его мир назывался Андерлайт. В Инициативе хранилось не много сведений о нем, потому что там не творилось ничего выходящего из ряда вон.
Я резко выпрямилась и накрыла руками страницы книги, которую никак не могла дочитать.
Может, я не так уж много знала о них обоих, но о мире узнать что-то вполне могла. Правда, и Рован мог начитаться об этом Андерлайте в библиотеке – благо, постоянно здесь торчал.
Кто он вообще такой? И какого лешего делает здесь? Даже если поверить, что он тоже подсадной… Чего он хочет добиться? И при чем здесь Гвендолин и Радагар?
Предприняв последнюю попытку отогнать навязчивые мысли, я снова заставила себя сосредоточиться на книге, и кое-как долистала ее до конца, но так ничего в ней и не нашла.
Второй том облегчения тоже не принес, как и следующие два. И только в пятом фолианте я с удивлением обнаружила то, во что верилось с трудом.
Описание ритуала по сотворению миров. Но эта была еще ерунда. Быстренько пролистав несколько страниц текста, я поняла, что макет, который мы создали, вряд ли смог бы просуществовать дольше нескольких недель. Я пролистала еще с десяток страниц и перешла к пояснениям старого магистра, занимавшегося исследованием теории миров – и истинного мира в том числе.
«Для того чтобы мир был сотворен ему нужна плоть, – писал тот, – плоть и кровь мира есть сущность любого из миров. Только уничтожив один мир, мы можем создать другой».
Я сглотнула и уставилась перед собой. Вот зачем этот макет так понадобился всем. Но разве могло хватить «плоти» всего лишь одной ученической поделки, чтобы создать самый реальный из миров?
Предположим, Ева, в самом деле, хотела лишь создать приманку. Как могло купиться на эту приманку столь древнее существо, как Радагар?
А если Ева была таким же профессионалом, как я, то разве могла она сработать так халтурно? Это все равно что ловить крупную рыбу на пластикового червя.