Шпионка в Академии магии

По горлу Рована метнулся кадык.

– Я хотел, чтобы ты была со мной, – повторил он, так что не понять было, о работе он говорит или нет. – Хотя бы то время, что мы оба здесь.

– Я была, – я развернулась в его руках и посмотрела ему в глаза. – Я была, пока думала, что ты мне не лжешь.

– Пока сама мне лгала.

Я отвела взгляд.

– Значит мы оба врали слишком много, – сказала наконец я, – теперь я не знаю, кто стоит передо мной. Не знаю даже, как тебя называть. У тебя определенно есть преимущество передо мной.

– Я хочу тебя узнать.

– А у меня нет уверенности в том, что ты мне снова не соврешь, – я осторожно убрала его руки со своего тела, накинула пуховик и вышла за дверь.

Глава 24

Той ночью мне с трудом удалось уснуть. В комнате было душно, и казалось, темнота стала плотной, почти обрела плоть. Я никак не могла избавиться от мыслей о Роване, Дункане, и всех остальных именах, которыми он себя называл.

Все, во что я верила, оказалось ложью. И хотя казалось, давно уже пора было смириться с тем фактом, что я не увижу его больше никогда, встреча лишь разбередила старые раны, которые я давно уже привыкла считать ерундой.

Мне все отчетливее казалось, что прошлое и настоящее замкнулись, образовав один бесконечный день сурка. Что я никогда и не покидала Академии, а вся моя настоящая жизнь приснилась мне. «Ведь если истинного мира нет… как понять, что было на самом деле, а что нет?»

Я чувствовала что, начинаю сходить с ума. Поднялась с кровати и, прошлепав босыми ногами по холодному полу, подошла к зеркалу. Оттуда на меня смотрело лицо взрослой женщины. Еще молодой, но давно уже не школьницы. Я провела рукой по всклокоченным волосам и пробормотала:

– Ну и дура же ты…

Эти слова произвели волшебный эффект, и, немного успокоившись, я вернулась в свою постель.

На место липкой бесконечной ночи пришел наконец сон.

Пустынная равнина окружала меня. Единственная звезда горела в небе, и я брела вперед. Там, за горизонтом, истинный мир ждал меня. А может, это снова была только тень из теней? Я успела запутаться в этих тенях, в словах, в бесконечной лжи, в отражениях отражений, каждое из которых пыталось убедить меня в своей правоте.

Город оказался передо мной в одно мгновение, но попытавшись повернуть и зайти в один из садов, я обнаружила, что не управляю собой. Сон тащил меня вперед. Я поняла, что это сон, в один миг – но даже тогда не смогла остановить собственных ног.

Шаг за шагом я миновала один заброшенный особняк за другим, пока очередные ворота не открылись, впуская меня внутрь. Противный скрип резанул по нервам, заставляя всколыхнуться страх, но остановиться я все равно не могла.

Я вошла внутрь и, миновав внешний двор, прошла дом насквозь. Внутри он был заброшен и пуст, как, должно быть, и все здешние дома.

Вышла на веранду, расположенную во внутреннем саду и замерла. Здесь, среди тьмы и смерти, несколько деревьев были покрыты розовато-белыми цветами, и двое людей сидели среди них. Я сразу же узнала их. Стройная женщина имела непримечательное лицо. Каштановые волосы мягкими волнами лежали на плечах. Встретила бы я ее на улице – не заметила бы в толпе. Но я видела на множестве старинных гравюр это лицо. Гвендолин, Первая чародейка, основательница Академии Звездной магии. Платье ее казалось почти бесцветным – а может быть, такие шутки играла с моим зрением звезда. Она брала с серебряного подноса виноградинки и опускала их в рот, одну за другой.

Того, кто сидел напротив нее, тоже нельзя было не узнать. Его портретов не было нигде, разве что в словах, записанных Гвендолин давным-давно. Но ведь и она описывала не настоящее его лицо. Я просто знала, что этого мужчину, с разрезанным шрамами лицом и волосами черными как ночь зовут Радагар. Он сидел напротив нее и, как ни в чем не бывало, вытягивал виноградинки у нее из-под носа.

Демоны едят виноград?

Картинка дрогнула, и я испуганно замерла, снова концентрируясь на ней, чувствуя, что теряю что-то важное, крайне необходимое мне. Что должна услышать их разговор – но не могу. Сад перед моими глазами расплывался, и, как я ни старалась вслушаться, смогла разобрать только несколько слов.

– Ты солгал мне, Радагар. Я никогда тебя не прощу.

– Простишь, – улыбаясь, ответил тот, кто сидел напротив нее. – Ты моя. И всегда будешь моей.

Я резко села и ударила по кровати кулаком. Черти что. И вовсе не Гвендолин принадлежал голос в моем сне, и не Радагару, которого я не видела вообще никогда. Он принадлежал мне. И тому, о ком я знала еще меньше, чем о демоне из снов.

– Ненавижу тебя, – прошептала я. Оглянулась за окно. Все еще было темно, но часы показывали восемь часов, и я твердо решила, что нужно вставать.

Начинался первый день третьего семестра, и пусть Маргарет еще не вернулась, расслабляться больше было нельзя.

Я поднялась и, подхватив спрятанный под подушкой жезл, скользнула в ванную. Залезла под душ и какое-то время нежила под горячей водой тело, с которым мне снова предстояло проститься на много дней.

«Конец марта», – подумала я. – «Что ж, времени полно. Но медлить все-таки нельзя».