Шпионки в Париже

Как была раскрыта тайна корреспонденции Маты Хари и ее переписки с Амстердамом;

Как выяснили ее имя, данное при крещении шпионки [ее агентурный псевдоним, номер Х-21], письма и шифры, которые служили ей для опознавания и установления связи с немецкими агентами;

Как были расшифрованы телеграммы или радиограммы, направленные ей самой или отправленные для нее в дипломатическую миссию;

Как, наконец, вышли на ее след, и дипломатическая миссия какой именно более или менее нейтральной страны служила для нее почтовым ящиком.

Это все маленькие тайны контрразведки. Было бы достаточно обратиться к досье Маты Хари, чтобы о них прочитать. Но мы не считаем себя вправе разоблачать их.

Впрочем, наиболее простые предположения позволены, и читатель может и сам догадаться о многом.

Важно, что военная юстиция обнаружила точные факты и предъявила их на глазах у подсудимой, которая их не отрицала, которая старалась их объяснить: письма немцам, это были ее любовные письма; если деньги были получены от официальных шпионов, то это были деньги от ее любовников.

С этой системой защиты никогда нельзя кого-либо поймать с поличным на лжи или на противоречиях. Признается все и объясняется все. Только чтобы проявлять такую стойкость, надо иметь редкую отвагу и хороший ум. У Маты было и то, и другое, и вот поэтому она и была наиболее опасной из шпионок.

«Я не француженка»

Судебная речь защитника была яркой, но малоубедительной. Между тем, Мата была доверчива; она не верила в свое осуждение.

В конце прений она придала лицу соответствующее выражение, как в театре, и приняла подобающую позу. Она преобразилась.

Снова перед нами предстала сирена в ее странной привлекательности. Она воспользовалась для предпоследнего акта всем кокетством, на которое была способна. Она прекратила быть обвиняемой, которая беспокоится и хлопочет о спасении своей головы. Она снова стала женщиной и артисткой, улыбающейся судьям. Еще немного, и она разделась бы и для них, и продемонстрировала бы пример своих хореографических талантов. Она имела успех у больших, почему она потерпела бы неудачу у малых?

– Есть ли у вас что-то, что вы хотели бы добавить к вашей защите? – спросил полковник.

– Ничего. Мой защитник сказал вам правду. Я не француженка. Я имела право иметь друзей в других странах, даже воюющих с Францией. Я осталась нейтральной. Я полагаюсь на доброе сердце французских офицеров.

Ее адвокат с горячим чувством взял ее руки… Все было закончено.

Когда десять минут спустя судьи вышли из зала заседаний, я услышал, как майор С. сказал, с волнением:

– Это ужасно посылать на смерть столь соблазнительное создание и с таким умом… Но она причинила такие катастрофы, что я осудил бы ее двенадцать раз, если бы мог!…

Приговор был зачитан обвиняемой вне присутствия трибунала, при вооруженном карауле. Мата, предупрежденная своим адвокатом, который плакал, выглядела бесстрастной, прямой, жесткой, мертвенно-бледной.

– Приговор! – произнес секретарь суда. – От имени французского народа…

– На караул! – отдал приказ дежурный аджюдан.

Мата закусила себе губы, пожала плечами и улыбнулась. Она казалась только немного огорченной из-за того, что не могла выйти и вернуться к своим выступлениям, мирским удовольствиям и своим произведениям.

Любовница голландского премьер-министра

Если Мата казалась спокойной, то вероятно, из-за того, что у нее были могущественные защитники не только во Франции, но и за границей, особенно в Голландии.

Генерал Букабей, бывший военный атташе в Гааге, собрал многочисленные документы, касающиеся танцовщицы.

Мата, прежде чем стать любовницей французского военного министра, имела в качестве любовника немецкого кронпринца, который увез ее на маневры в Силезию. Затем герцог Брауншвейгский осыпал ее марками. Проезжая через Голландию, она сделала своим любовником председателя совета министров ван дер Линдена – совсем просто.

Именно этот последний настойчиво пытался просить французское правительство об ее помиловании. Надо напомнить, что королева Вильгельмина, несмотря на настояния принца-консорта, отказалась поддержать это ходатайство. Это был тот самый министр, который после осуждения Маты Хари организовывал демонстрации против французов, которых он представлял как "дикарей" и "варваров". Правительство того же ван дер Линдена позволило организовывать у себя под носом разветвленную систему шпионажа.

Немецкий консул был во главе этой службы. В Гааге он выдавал паспорта. В Схевенингене – на морском курорте – он получал разведывательные сведения.

В Сен-Лазаре

И вот мы в Сен-Лазаре.

Там осужденную разместили в камере № 12, той самой, где раньше были заключены госпожа Стенель, госпожа Кайо, и т.д. Это довольно просторная комната, с двумя окнами и с трех постелями – две из них служат для «наседок» или для помощниц, ответственных за наблюдение за осужденной.