Шпионские и иные истории из архивов России и Франции

У Маклэйна, видимо, были не простые отношения с КГБ. В тяжелейших условиях 16-летней нелегальной работы он до конца оставался верным своему добровольному выбору, сделанному в юности. Со временем он пришел к печальному выводу о расхождении своих коммунистических идеалов с советской действительностью. Как уже отмечалось, ответственность за грубое искажение марксизма, который сам он исповедовал до конца дней, Маклэйн возлагал сначала на Сталина, а потом на «клуб старых джентльменов», как он называл брежневское Политбюро. Маклэйн с надеждой встретил XX съезд партии, а потом болезненно переживал крушение своих надежд на обновление социализма, на его «очеловечивание».

Оказавшись в СССР, он никогда не скрывал своих взглядов и сомнений как в отношении хрущевского волюнтаризма, так и брежневского застоя. Он не раз поднимал свой голос в защиту инакомыслящих, подвергавшихся преследованиям КГБ. Особое негодование Маклэйна вызывало использование психиатрии для борьбы с инакомыслием.

Когда 29 мая 1970 года в г. Обнинске был арестован и помещен в калужскую психиатрическую больницу известный диссидент, биолог Жорес Медведев, Маклэйн, знавший обоих братьев Медведевых – Жореса и Роя, обратился с личным письмом к председателю КГБ Ю. А. Андропову, указав ему на недопустимость подобных действий его подчиненных в отношении честного, искреннего и, безусловно, психически здорового человека.

Действия калужских чекистов, по убеждению Маклэйна, роняли престиж Советского Союза за рубежом, в частности среди друзей СССР. Это мнение нашло подтверждение уже через несколько дней, когда в мире развернулась широкая кампания протеста в связи с «делом Жореса Медведева». Через две недели власти вынуждены были освободить Жореса Медведева из психбольницы316.

В январе 1972 года Маклэйн выступил с письмом в защиту осужденного на семь лет лагерей и пять лет ссылки правозащитника Владимира Буковского, протестовавшего против использования психиатрии для подавления диссидентского движения317. Это письмо, как и предыдущее, было адресовано Юрию Андропову.

Маклэйн и впоследствии выступал в защиту тех, кого, как он считал, несправедливо преследуют. Он открыто возмущался позорной практикой лишения советского гражданства неугодных режиму лиц – А. И. Солженицына, М. Л. Ростроповича, Г. П. Вишневской и других, а также ссылкой академика А. Д. Сахарова в г. Горький.

Принципиальная позиция заслуженного ветерана советской разведки в вопросе борьбы с инакомыслием не могла не раздражать 5-е («идеологическое») управление КГБ, занимавшееся политическим сыском. При этом Маклэйна глубоко уважали профессионалы из внешней разведки.

Из воспоминаний друга Маклэйна, Джорджа Блейка:

«Он, конечно, был человеком со своими взглядами, строгим в оценках, и в этом смысле – тоже настоящим коммунистом. Он осуждал в советской действительности все то, что не соответствовало его представлениям о коммунизме и об интернациональном обществе.

Как известно, одна из причин, по которой он начал сотрудничать с советской разведкой, состояла в том, что он испытывал ненависть к фашизму, крайнему национализму, антисемитизму и милитаризму. Всю свою жизнь, где бы он ни находился, если он видел признаки этих болезней, то очень твердо выступал против любых их проявлений. Поэтому, особенно в последние годы, были случаи, когда он совсем не соглашался с официальной политикой»318.

Растущее беспокойство у Маклэйна начиная с 1976 года вызывали действия советского руководства, подрывавшие едва достигнутую, неустойчивую еще разрядку международной напряженности. Развертывание ядерных ракет средней дальности в Европейской части СССР вскоре после подписания Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, вмешательство в вооруженные конфликты на африканском континенте (Ангола, Мозамбик, Эфиопия и др.) и военная интервенция в Афганистане, усиление давления на восточноевропейских союзников в связи с политическим кризисом в Польше и ужесточившиеся идеологические нападки КПСС на «еврокоммунизм» – все это глубоко травмировало Маклэйна, продолжавшего свято верить в дело социализма.

Из воспоминаний Джорджа Блейка:

«Я помню, что когда советским руководством было принято решение о размещении в европейской части СССР ядерных ракет средней дальности (СС-20), вызвавшее ответное развертывание в Западной Европе американских “Першингов”, Дональда попросили написать статью с обоснованием правильности действий СССР. Он ответил на это предложение: “Я отказываюсь принимать участие в антисоветской пропаганде”.

Он считал, что решение о развертывании ракет СС-20 было ошибочным и наносило большой вред интересам СССР. Вообще он видел много ошибок в действиях советского руководства, наносивших ущерб государственным интересам страны, и никогда не скрывал свое несогласие с подобными ошибочными решениями»319.