Шпионские истории

Год за годом, месяц за месяцем сужался круг подозреваемых лиц, офицеров ГРУ Генштаба, в возможной причастности к агентуре противника. А круг был велик. Сначала в него входило более 60-ти человек! Через год осталось 31, а на следующий — 25, потом — 10. И, наконец, пятеро…

Последний год был самым активным, самым нервозным. Наконец-то вычислили кандидата на задержание для проведения с ним соответствующей работы. Им был генерал-майор Поляков, чья причастность к вражеской агентуре была оперативно доказана.

И вот санкция на конспиративное задержание Полякова была получена, обставленная немалым количеством письменных предупреждений страховочного плана, в том числе о наступлении тяжелых административно-правовых последствий в случае провала операции.

Риск конечно был. Шпионскую экипировку, о которой военные контрразведчики знали, где она хранится, предатель мог уничтожить в любое время. Но оставалась надежда, выстроенная на солидной практике работников второго отделения, что уликовые материалы никуда не денутся, они под охраной. С другой стороны чекисты догадывались оперативным чутьем, что «Дипломат» их сохраняет для возобновления преступной деятельности. Такую уверенность могут проявлять и испытывать только профессионалы высокого класса. Серия проведенных оперативно-технических мероприятий подтвердила правильность разработки в направлении легализации уликовых материалов. Оперативным путем они были обнаружены в тайнике. Теперь у контрразведчиков были все основания заявить, что перед нами шпион.

* * *

7 июля 1986 года Поляков был задержан за хранение незарегистрированного огнестрельного оружия и препровожден в Лефортово. Как и ожидалось, на поставленные вопросы контрразведывательного характера дал сразу же соответствующие пояснения.

— Я давно хотел вам все рассказать, но времени свободного не было… Хотя ждал, всегда ждал, что этот черный день для меня наступит, — проговорил шпион и стал добровольно перечислять сохранившиеся аксессуары шпионской экипировки и указывать места их хранения.

Не надо забывать, что это был агент ЦРУ с великим опытом, длиною в двадцать с лишним лет, прекрасно понимающий, что после задержания начнутся обыски и непременно будут найдены улики, а поэтому решил сыграть на получении смягчающих обстоятельств, дескать, «чистосердечное» признание зачтется.

«Найдут ведь, все равно найдут, а может, уже знают, где эти «игрушки» находятся, и водят меня за нос. Тут есть шанс, и им надо воспользоваться, — рассуждал оборотень, загнанный в клетку, — но надо четко заявить, что работал на ЦРУ только за границей, и то из-за неприятия реформ Хрущева. Действовал как социал-демократ, так как эти идеи мне всегда были ближе, чем коммунистические».

Об этой особой «любви» к социал-демократии, которая, как он посчитал, будет приветствоваться «архитекторами перестройки», он и скажет спустя некоторое время на суде. Разоблаченный шпион тонко почувствовал наступление антидержавных реформ горбачевской эпохи и хотел хоть какой-то гранью своего обвинения в чудовищном преступлении прислониться к кремлевским политиканам. Надеялся, что Горбачев разделит с ним эти мысли «борьбы с тоталитаризмом социал-демократическим оружием». Но и тут ошибся…

Оперативный состав второго отделения был удовлетворен результатами своего труда — этого трудового чекистского марафона. Каждый сотрудник подразделения внес свою конкретную лепту в разоблачение матерого шпиона, поставившего своеобразный рекорд преступного долголетия.

Руководство военной контрразведки КГБ СССР особо отметило положительную работу по этому делу военных контрразведчиков. Они все были отмечены ведомственными и правительственными наградами.

* * *

Следствие неоспоримо доказало сотрудничество Полякова с американскими спецслужбами и представило вещественные улики. Среди них: инструкция «Бурбону» по связи с американскими разведцентрами как на территории США, так и стран Запада, закамуфлированная в подложку брелка для ключей; двадцать листов тайнописной копирки, замаскированной в книге американского издания; два кадра микропленки с текстом инструкции по радиосвязи и схемой постановки графического сигнала в районе Воробьевского шоссе, находившиеся внутри дюралевой трубки; специальное устройство для подзарядки аккумуляторов быстродействующего приемопередатчика, вмонтированного в бытовую радиотехнику.

Следствие представило четыре контейнера для хранения и транспортировки шпионской экипировки, оборудованные в обложках книг и футляре для рыболовных принадлежностей, транзисторный приемник иностранного производства, предназначенный для приема односторонних радиопередач, и ряд других предметов шпионской экипировки.

Находясь в камере следственного изолятора КГБ, Поляков часто обращался к прошлому, анализируя свои действия. Сокамернику он говорил: