Шпионский пасьянс

Неужели резидентуры ЦРУ и СИС не могли предложить более подходящий способ связи с агентом, чем использование для этих целей жены резидента английской разведки в Москве? Неудачный выбор мест их встреч демонстрировал ограниченность их изобретательности и воображения. Как часто, не вызывая подозрения, люди должны входить в дома, где они не проживают, не работают и где у них нет никаких других причин для подобных посещений? Встречи проводились днём в оживлённых местах и почти открыто. Более того, Дженит Чизхолм и Пеньковский встречались и выходили (из подъезда) почти сразу друг за другом, без пауз. Тайниковые операции обычно проводятся в вечернее или ночное время, когда улицы пустеют, и в менее подозрительных местах, чем случайные подъезды случайных домов. Создавалось впечатление, что англичане просто забавлялись и искали острых ощущений, осуществляя свои операции практически у нас под носом.

Что касается нас, мы извлекли из всего этого необходимые уроки. Теперь возможность того, что наш агент может быть разоблачён в результате просчётов со стороны работающих с ним сотрудников, практически сведена на нет».

…Впрочем, эти утверждения – всего лишь гипотезы. А истина в том, что провалиться, и не гипотетично, а всамделишно «агент века» мог гораздо раньше. Было так.

В августе 1961 года агент «Мерси», служивший в Военном министерстве Франции, сообщил своему оператору, сотруднику парижской резидентуры ГРУ Вадиму Георгиевичу Ильину, что в военной разведке Советского Союза завёлся «крот», и даже назвал его фамилию – Пеньковский. Когда же в сентябре 1961 года «Мерси» узнал от Ильина, что Пеньковский находится в Париже, то без объяснения причин наотрез отказался от дальнейшего сотрудничества.

Казалось бы, дело ясное: надо срочно информировать Центр о «кроте». Но не тут-то было! Резидент ГРУ в Париже Николай Иванович Чередеев посчитал представленную агентом информацию недостоверной и запретил упоминать её в отчёте. Ильин упорно стоял на своём, но силы были неравны.

Весной 1962 года Ильин вернулся в Москву и поступил в ВДА. После ареста Пеньковского Ильин попытался получить разъяснения от руководства ГРУ, но в ответ услышал: «Ваш «Мерси» – подстава!»

Более того, Чередеев, ставший к тому времени начальником оперативного управления ГРУ, откровенно угрожал Ильину неприятностями, если тот не перестанет «совать свой нос куда-ни-пОпадя и копаться в этом деле». Закончилось тем, что Ильин вынужден был уволиться из ГРУ и искать работу во французской редакции «Воентехиздата».

Таким образом, окажись господин Чередеев патриотом, а не шкурником, пёкшимся о собственной карьере, то «крот» Пеньковский был бы раскрыт годом раньше. Достаточно было своевременно установить за ним наблюдение, и след неизбежно привёл бы нашу контрразведку к местам, где англо-американские операторы Майкл Стоукс, Гарольд Шерголд, Джордж Кайзвальтер и Джозеф Бьюлик «ошкуривали» – отбирали информацию – у своих «Героя», «Йога» и «Алекса» – у триединого в одном лице полковника Пеньковского…

Вместо эпилога

В 1960‑х официальная советская пропаганда всячески стремилась преуменьшить значимость той информации, которую Пеньковский «сдал» разведкам США и Великобритании. Однако ущерб, нанесённый государственной безопасности СССР, был настолько огромен, что его невозможно было скрыть даже тройной пропагандистской завесой.

Расследование, проведённое по указанию руководства страны, показало, что с помощью Пеньковского ЦРУ заполучило важнейшую стратегическую информацию о военном потенциале СССР и, в частности, о наших ракетно-ядерных силах. Причём именно в разгар Карибского кризиса, когда военное противостояние двух держав достигло своего апогея, и возникла реальная угроза начала ядерной войны.