Шпионское наследие

— В результате мы имеем нелепый шекспировский сюжет: призраки двух жертв демонического Цирка являются в образе их отпрысков, чтобы бросить нам в лицо страшные обвинения. До поры до времени нам удается сдерживать массмедиа, давая им понять — не то чтобы искренне, но какое это имеет значение? — что если Парламент самоустранится и уступит дорогу судебному процессу, дело будет слушаться при закрытых дверях, скромно и тайно, и мы сами будем решать, кого пускать в зал. В ответ истцы, подталкиваемые своими неугомонными защитниками, говорят: «Хрен вам, нам нужен открытый суд, нам нужны полные разоблачения». Вы наивно спросили, откуда Штази знает ваши фамилии. Разумеется, от московского Центра, который им все слил. А московский Центр? Ну разумеется, от нашей Службы, еще раз спасибо труженику Биллу Хейдону, у которого в то время были развязаны руки, и это продолжалось еще шесть лет, пока святой Георгий не прискакал на белом коне и не выкурил его оттуда. Вы по-прежнему поддерживаете отношения?

— С Джорджем?

— С Джорджем.

— Нет. Где он сейчас?

— И уже давно не поддерживаете?

— Нет.

— Когда в последний раз?

— Восемь лет назад. Десять.

— А если подробнее?

— Я был в Лондоне и зашел к нему.

— Куда?

— На Байуотер-стрит.

— И как он выглядел?

— Спасибо, хорошо.

— Мы ищем его там и сям. А ветреница Энн? С ней вы тоже не поддерживаете связь? Связь в переносном смысле, разумеется.

— Нет. И, если можно, без намеков.

— Ваш паспорт.

— Зачем?

— Тот, который вы предъявили на проходной. Ваш британский паспорт. — Он протягивает руку.

— Не понимаю, зачем?

Я все равно отдаю ему паспорт. А что мне остается? Драться с ним?

— А остальные? — вдумчиво листая страницы. — В свое время у вас была куча паспортов под разными фамилиями. И где они?

— Все сдал. Отправились в шредер.

— У вас двойное гражданство. Где ваш французский паспорт?

— Мой отец англичанин, я служил Англии, мне достаточно британского. Я могу получить его обратно, с вашего позволения?

Но он уже исчез за пюпитром.

— Лора, ваша очередь, — Кролик снова обнаруживает ее присутствие. — Нельзя ли немного поподробнее о конспиративной квартире на Уиндфолл-стрит?

Игра проиграна. Я врал до последнего. Но патроны закончились, бобик сдох.

* * *

Лора снова погружается в бумаги, которых мне не видно. Я стараюсь не обращать внимания на струйки пота, заливающие мою грудную клетку.

— Конспиративная квартира, да, и еще какая, Кролик! — соглашается она, отрываясь от бумаг, и глаза ее сияют. — Посвящена исключительно операции «Паданец». Расположена в пределах Центрального Лондона. Под кодовым названием Конюшня. С постоянной домоправительницей по усмотрению Джорджа Смайли. Вот, собственно, и всё.

— Вспоминаете? — спрашивает меня Кролик.

Они молчат. И я молчу. Лора продолжает свой тет-а-тет с Кроликом.

— Похоже, даже Лейкону не полагалось знать, где она находится и кто за ней присматривает. Что, с учетом высокого положения Лейкона в Казначействе и его осведомленности о других конспиративных квартирах Цирка, мне кажется, говорит о некоторой паранойе Хозяина, но кто мы такие, чтобы его критиковать?

— Вот именно. Конюшня — в смысле «у нас все чисто»? — заинтересовался Кролик.

— Скорее всего, — соглашается Лора.

— Идея Смайли?

— А вы у Пита спросите.

Вот только Пит — достала уже она меня этим Питом! — окончательно оглох, не надо даже притворяться.

— Хорошая же новость, — обращается к ней Кролик, — состоит в том, что эта конспиративная квартира никуда не делась! То ли было так задумано, то ли это чье-то упущение (подозреваю, что второе), но Конюшня продолжала оставаться на тайном балансе при четырех Хозяевах подряд. И поныне на своем месте. А наше верховное начальство даже не подозревает о ее существовании и тем более не знает, где она находится. Еще забавнее то, что при нынешних строгих нравах наше старое доброе Казначейство смотрит на эти расходы сквозь пальцы. Уже который год молча благословляют закрытую статью. — Он переходит на гомофобское сюсюканье: — Это наш секретик, так что все помалкивают. Расписались, где положено, и ни слова мамочке. Квартира снята в аренду. Кто арендатор, когда истекает срок договора, какой добрый дядя все это оплачивает — мы не имеем ни малейшего представления. — Наконец он обращается ко мне и снова берет суровый тон: — Питер. Пьер. Пит. Что-то вы затихли. Просветите нас, будьте так добры. Кто же этот добрый дядюшка?

Когда ты загнан в угол, когда ты перепробовал разные трюки и ни один не сработал, у тебя остается не такой большой выбор маневров. Можно множить ложь — я через это проходил и ничего не добился. Можно затаиться в надежде, что этим все закончится. Тоже проходили, не заканчивается. Остается признать, что тебя загнали в угол, и тогда выход один: либо резать правду-матку, либо колоться по минимуму — авось проскочит, и ты как пай-мальчик заработаешь несколько зачетных очков. Вряд ли то или другое сработает, но, может, хотя бы паспорт отдадут.

* * *