Шпионское наследие

Но что значит это неожиданное вихляние бедер и этот откровенно манящий огонек в ее больших миндалевидных глазах? На мгновение — впрочем, не столь мимолетное, как я ожидал, — наши руки соединяются. Но вместо того чтобы тут же расцепиться, передав мне кое-какие вещицы, ее пальцы уютно пристраиваются в моей ладони и оставались бы там дольше, если бы я не выдернул руку. Она сошла с ума? Или я? И что означает эта завлекательная улыбка? Или мне все привиделось?

Мы расходимся: она — на конференцию шпионократов Варшавского пакта, я со своей группой — в погребок, где за угловым столиком восседают секретарь по культуре Британского посольства с супругой. Я заказываю пива и иду в туалет. Следом за мной туда направляется секретарь по культуре, известный мне по прошлой жизни в качестве такого же стажера в Школе подготовки секретных агентов в городке Сарратт. Передача материалов проходит быстро и молча. Я возвращаюсь к своей группе. Но ощущение живых пальчиков Тюльпан никуда не ушло.

И я снова чувствую их сейчас, читая хвалебный отзыв Стаса де Йонга о Тюльпан, передаточном источнике и ярчайшей звезде агентской сети Мэйфлауэра:

До сведения Тюльпан довели, что ее информация поступает в Службу и что Мэйфлауэр является нашим неофициальным помощником и ее связником. Ее любовь к Англии безоговорочна. Особенно ее впечатляет наша конспирация, и последний трефф в Варшаве стал для нее примером британского высокого класса.

Условия ее проживания в Англии по окончании сотрудничества, когда бы это ни произошло: 1000 фунтов в месяц за службу плюс единовременно 10 000 фунтов с одобрения Г/Секрет. [ДжС]. Но главная ее мечта — в один прекрасный день вместе с сыном Густавом получить британское гражданство.

Ее действия в качестве секретного агента впечатляют. Успешно вмонтировав миникамеру в основание унитаза в женском туалете на своем этаже, она избавила себя от ненужных волнений, связанных с необходимостью каждый раз выносить миникамеру в дамской сумочке из Дома № 3, а потом проносить ее обратно. Сделанные в Конторе дубликаты печатки и ключа позволяют ей залезать в сейф Раппа в удобное время и когда ей заблагорассудится. В прошлую субботу она призналась Мэйфлауэру, что постоянно мечтает о том, чтобы однажды выйти замуж за красивого англичанина!

— Что-то случилось? — спрашивает меня Нельсон, на этот раз жестче.

— Наткнулся на розетку, — отвечаю, и это, кстати, правда.

* * *

Кролик пришел в темном костюме и с дипломатом прямо с совещания в Казначействе. С кем он там совещался и по какому поводу, не сообщается. Лора, скрестив ноги, сидит в кресле Хозяина. Кролик достает из дипломата бутылку теплого белого «Сансера» и наливает всем. Потом приходит очередь пакетика с соленым кешью. Нам предлагают угощаться.

— Тяжелая работенка, Питер? — спрашивает он добродушно.

— А вы как думали? — отвечаю я сознательно выбранным тоном обиженного человека. — Рыться в памяти — не самое приятное дело.

— Зато, надеюсь, полезное. Посетить былые времена, увидеть прежние лица, м-м?

Я пропускаю эти слова мимо ушей. Допрос начинается вальяжно.

— Позвольте спросить вас о Римеке. Для агента он уж как-то слишком симпатичный, вы не находите?

Я киваю.

— И отличный врач к тому же.

Снова киваю.

— Тогда почему в отчетах, отправленных счастливым выгодоприобретателям из Уайтхолла, этот источник описывается как (я цитирую) занимающий хорошее положение в СЕПГ на среднем уровне и имеющий регулярный доступ к особо секретным материалам Штази?

— Дезинформация, — отвечаю я коротко.

— Ее авторы?

— Джордж, Хозяин, Лейкон из Казначейства. Они понимали, что материалы о Мэйфлауэре, как только они всплывут на поверхность, вызовут большой резонанс. И первым делом выгодоприобретатели будут спрашивать, кто источник. Вот почему они придумали фиктивный источник хорошей весовой категории.

— А ваша Тюльпан?