Шпионы

А теперь сквозь пышную листву я вижу дядю Питера; он приехал на побывку и, улыбающийся и счастливый, стоит возле своего дома, окруженный детьми нашего Тупика, и его синюю форму засыпают, словно хлопья снега, розовые лепестки цветущего миндаля. Отчего-то засмущавшись, ребята во все глаза молча смотрят на дядю Питера, исполненные обожания мордахи отражаются в каждой начищенной пуговице его кителя. Вышитый на фуражке орел, увенчанный золотой с алым короной, гордо поднял голову и покровительственно распахнул крылья над Норманом и бедняжкой Эдди, над близняшками Джист, над Роджером и Элизабет Хардимент, над братьями Эйвери и сестрами Беррилл, даже над моим братом Джеффом…

Нет, это тоже было раньше. Наверняка раньше, раз цвел миндаль. И мы с Китом вовсе не наблюдаем происходящее из укрытия, мы там, вместе с ватагой ребят; в золотистом блеске пуговиц наши лица тоже преобразились, под надменным взглядом орла в них проступает гордость…

А может, мы дядю Питера на самом деле не видали, он просто сошел с черно-белой фотографии в серебряной рамке, что стоит на каминной полке у Хейуардов… Но ведь я как сейчас вижу цвета! Более яркого воспоминания не припомню за всю мою долгую жизнь. Синий – цвет формы, розовый – миндальных лепестков, да еще два кроваво-красных бархатистых пятнышка в короне над орлом. И звуки как сейчас слышу! Помню его смех, смех Милли, когда он поднял ее на руки и она потянулась к красивой золотой вышивке на его фуражке…

А теперь ночь, в небе вспыхивают оранжевые сполохи, мужчины в стальных касках снуют среди перепутавшихся шлангов… Но в тот час я стоял на дорожке к калитке, выглядывая из-за отцовской спины, и было это гораздо раньше, перед домом мисс Даррант еще росла ухоженная живая изгородь…

Наконец я с нашего наблюдательного поста явственно, собственными глазами снова вижу мать Кита.

Я сижу в укрытии один. Наверное, Киту пришлось остаться дома, чтобы помочь отцу мастерить пристройку к курятнику. И тут вдруг появляется его мать, аккуратно притворяет за собой садовую калитку и идет по улице неторопливо и уверенно – в точности, как раньше. Мимо «Тревинника» и дома мистера Горта… к тете Ди…

Я открываю журнал наблюдений. «Семнадцать ноль-ноль, – наугад пишу я, поскольку часы вместе с Китом сейчас в курятнике. – Входит в…»

Но она уже опять выходит. Закрывает за собой дверь и идет по дорожке к калитке, только не с корзинкой, а с письмом в руке. Собирается отправить его по просьбе тети Ди.

Я торопливо выкарабкиваюсь из-под кустов, от волнения руки и ноги меня не слушаются. Я, я разгадаю тайну!

Когда наконец я вылезаю на тротуар, мать Кита уже опять свернула за дом Хардиментов и исчезла. Я несусь вслед к углу, с такой скоростью я еще в жизни не бегал.

И опять передо мной лежит прямая как стрела Аллея, она пуста и просматривается насквозь, от баков для свиней на нашем конце и до почтового ящика на противоположном.

На этот раз я не бросаюсь опрометью за матерью Кита, я останавливаюсь и принимаюсь размышлять. У меня ушло не более чем – сколько? – десять секунд, чтобы домчать до угла. Не могла же она за десять секунд добраться до почтового ящика, даже если бежала бегом. И я ни за что не поверю, что за это время она успела открыть крышку люка, не говоря уж о том, чтобы спуститься и закрыть за собой вход в колодец. И, безусловно, не смогла бы протиснуться сквозь дыру в заборе Хардиментов.

Стало быть, она наверняка в одном из домов – больше ей деться некуда. Я делаю еще одну попытку рассуждать здраво: я выбежал из четвертого дома в Тупике, значит, и она вряд ли могла пройти по Аллее больше четырех домов. Я внимательно вглядываюсь в дома по обе стороны Аллеи, медленно прохожу пять-шесть зданий. Мне и самому не ясно, что я там рассчитываю увидеть. Может, в каком-нибудь окне промелькнет она… Или я замечу соглядатая, следящего за всеми прохожими… или спрятанную за дымовой трубой антенну коротковолнового радиопередатчика…

Ничегошеньки. От всех домов веет одинаковой унылой, не сулящей ничего интересного заурядностью. Мать Кита может оказаться в любом.

Я снова тщательно обдумываю ситуацию. В каком бы доме она ни была, рано или поздно ей придется из него выйти. Значит, мне надо только затаиться где-нибудь неподалеку и ждать.

Ни на миг не спуская глаз с Аллеи, я медленно пячусь к углу Тупика. Даже если мне придется просидеть тут до ночи, я приложу все силы, чтобы она больше не проскользнула незамеченной к тете Ди и не вышла потом оттуда, словно мираж, – как в прошлый раз.

Когда я медленно отступаю за изгородь Хардиметов, меня охватывает странное, недоброе предчувствие; я оборачиваюсь и бросаю взгляд на Тупик. Вон она! Тот же мираж – стоит вполоборота на пороге дома тети Ди, прощается с провожающей ее сестрой. И опять тетя Ди смотрит ей вслед, а она, уходя, опять притворяет за собой калитку.

Земля опять уходит у меня из-под ног.