Шпионы и все остальные

От КПП остались одни руины: грибок для часового свален и порублен в щепы, мешки с землей, за которыми стоял огромный ДШК, разбросаны и распороты, как трупы, все вокруг изрыто и изгажено — карлы, как могли, осквернили форпост Стража Неба.

Но пробраться на склады они не могли, там стальные двери… Ведь так?

Он вошел в тоннель, ведущий к Хранилищу.

— Леший!!! — пропищало в ухе.

Он обернулся. Рудин там, на другой стороне, прыгал и махал ему рукой. Леший до отказа прибавил громкость в переговорном устройстве.

— Что случилось?

— Ты что, не видел?! Б…дь!!! Возвращайся скорее!!!

— Что я должен был видеть?

Рудин будто не слышит. Руками машет, как мельница.

— Бегом, Леший!!! Скорее!!! Или — п…ц!!!

— Да что там такое, мать твою?!

— Начинается! Уже началось!! Ахнуло так, что тросы чуть не перегорели!!

Леший застыл. Что именно началось, он не знал. Но он слышал идущий из глубины гул, он помнил, как уходила из-под ног земля, как ворочался и вздрагивал во сне там, где-то у самого центра Земли, невидимый великан…

И что? Он в двух шагах от десятитонного склада с золотом. Его последняя удача. Другого шанса не будет.

А если сгорят тросы?

Тогда тоже… Ни шанса.

Ни там, ни там. И как быть?

Ответ пришел из разлома. Взметнулось вверх красное облако, от которого даже на расстоянии шел дикий жар, будто по лицу врезали раскаленной сковородой. Протянулись вверх и погасли тончайшие нити молний. И земля качнулась так, что он едва удержался на ногах.

— Леший!!!

Он бросился назад. Набросил капюшон, согнул голову, вдавил в грудь подбородок, сколько позволило забрало «самоспаса». Воздух трещал от жара. Стальные тросы светились красным — то ли отсвет, то ли их раскалило облако.

Выхватил из кармана запасные перчатки, надел на ходу — нырнул к тросу, подцепился.

Рудин с Ринго отступили почти к самому тоннелю.

— Тащите!

Едва он закрепил зацеп, как они начали тянуть его трос. Теперь он почти летел над огненной пропастью. Ролики визжали.

И все равно задымилась ткань, и кожа задымилась, запахло паленым мясом. Как барашек на вертеле, подумал он. Визжат блоки, трос гудит, сквозь зубы прорывается вопль: да скорее же!

Пролетел, выкатился на землю, и тут же его подхватили под руки, поволокли, поволокли… И вдруг швырнули вверх, вбок… Да вы чего, пацаны, с ума посходили? Нет, Рудин и Ринго тут ни при чем, это сотрясается, бьется в конвульсиях земля.

Фьюу-у-у… Бац! Рядом хлестнул сорвавшийся с анкера трос.

— Уходим в тоннель!

На тоненьких ножках молний из глубины разлома торжественно, как невиданный воздушный шар, поднялось еще одно облако… И тут же вслед за ним с ревом взметнулся ослепительный бело-красный поток, встал, как стена, от края и до края разлома, ударил в потолок, разорвал его и разлился миллионом обжигающих искр…

Леший ослеп. Его вытолкнуло куда-то, как пробку из бутылки шампанского, он ударился, несколько раз перекатился через себя, встал, побежал, упал, опять поднялся.

Он видел собственную тень, длинную, бесконечную, протянувшуюся в глубь тоннеля. И еще две тени — Рудина и Ринго. Тени шевелились, качались и ударялись друг о друга, словно фигурки в кукольном театре ужасов. Они бежали. Их спины сжигал огонь. А впереди зловеще ждала темнота.

Покрытая копотью площадка «Бухена» показалась вдруг уютной и безопасной, как родная квартира. К тому же теперь здесь было почти светло. Они лежали, раскинув руки, смотрели на сполохи света на потолке и не верили, что спаслись.

— Сюда оно не доберется, — сказал Рудин.

— Слишком высоко, — сказал Ринго.

Леший ничего не сказал. Не хотел их расстраивать. Заставил себя приподняться, заглянул в колодец. Тот был наполнен светом и жаром. Нижний тоннель, скорее всего, уже не существует. Интересно, карлы поднялись сюда? Тогда встречи с ними станут чаще…

Снова лег. Нестерпимо хотелось содрать с себя «самоспас», вдохнуть полной грудью. Но здесь все пропитано сернистым и угарным газом, лучше не рисковать.

Долго молчали. Обожженная кожа саднила. Леший следил за сполохами. Они не разгорались, но и не гасли. В наушниках слышалось хриплое дыхание товарищей.

— У «Битлов» песня есть такая — «A Day in the Life»… Там в финале симфонический оркестр вступает, все начинают с самой нижней ноты и постепенно так, постепенно поднимаются до самой верхней. Всю душу вынимают. А потом — дикий такой аккорд на шести роялях. Ба-бамм! Как взрыв. Вот сейчас было что-то похожее… Не, честно. У меня, б…дь, чуть мозги не вытекли.

Это Ринго. Красавчик Ринго.

— Так что это такое было? А, Леший? — спросил Рудин. — Землетрясение, да? Типа извержения что-то, да? Как на Гавайях?

— Не знаю, — сказал Леший. — Хрень какая-то.

— А дальше что будет? Ну, если оно все-таки вверх попрет? Весь «минус» накроет, да?

— Не знаю, — повторил Леший.

На самом деле не только «минус». Город накроет тоже. Вторые Помпеи будут. Не сейчас, так потом когда-нибудь, через месяцы или годы. Леший даже не знал, что ему больше жалко — «минус» или Москву. Не хотелось об этом думать. Вообще ни о чем.

— Слушай, а ты успел что-то взять из Хранилища? — встрепенулся вдруг Ринго. — Хоть один слиток?