Шпионы, простофили и дипломаты

«Группа завтраков», регулярно встречавшаяся для обсуждения проблем японской империи, имела полуофициальный статус. Одзаки, который кроме того был еще и членом китайской секции Shava Kenkuo Kai, научного общества, покровительствуемого принцем Коноэ, завязал особенно тесные связи с Кацами Акиро, ставшим вскоре главой секретариата первого кабинета Коноэ. При содействии Кацами, Одзаки в 1938 году был назначен на официальную должность советника кабинета, получив таком образом доступ к государственным документам. Кроме этого, он занимал и ряд других ответственных постов, таких, как советник токийского офиса Южно-Маньчжурской железной дороги – своего рода холдинговой компании, занимавшейся проверкой всех деловых и промышленных сделок в Северном Китае. Эта ЮМД, вместе с Одзаки, «служившим» в качестве шпиона при ней, вела активный обмен информации с японскими предприятиями тяжелой промышленности, так что Зорге имел почти свободный доступ к высшим промышленным секретам Японии.

Одзаки снабжал организацию Зорге бесценным анализом политики японского руководства. Время от времени ему удавалось украсть особо значимый и серьезный документ и микрофильмировать его. Часто такого рода документы бывали доверены ему высокопоставленными правительственными чиновниками в надежде на то, что Одзаки внимательно изучит бумагу и даст совет или поможет обсудить ее. Сайондзи, как консультант министра иностранных дел, взял за правило передавать Одзаки совершенно секретную информацию. Пару раз важнейшие военные секреты Японии попадали в руки Одзаки благодаря японским чиновникам, нуждавшимся в его советах по каким-нибудь китайским делам. «Единственное, чего я не мог получить заранее, это информацию о точном времени возможного нападения Японии на Россию, – признавал Одзаки на суде. – Моя деятельность характеризовалась полным отсутствием специальных методов… Я по натуре человек общительный… у меня не только широкий круг друзей, но я поддерживал довольно близкие отношения с большинством из них. Эти друзья и были для меня источниками информации».

Заботой Мияги было составить общую картину из тех кусочков и обрывков информации, которые он получал в своем собственном кругу. Мияги был старым другом личного секретаря Абэ Шу, министра иностранных дел в кабинете Коноэ, ставшего позднее премьер-министром. От этого друга Мияги мог получать огромное количество точнейшей информации как о политических уловках и хитростях, так и по военным вопросам. Сам Мияги достаточно много разъезжал и был кем-то вроде эксперта по мобилизации японских вооруженных сил, постоянно держа Зорге в курсе всех вопросов формирования новых дивизий.

А кое-что из того, что он знал, Мияги получал, используя древнейший шпионский способ – шатаясь по барам и ночным клубам и заговаривая с солдатами на улицах. «Он часто жаловался мне на то количество спиртного, которое ему приходилось выпивать, чтобы узнать самые тривиальные факты», – сказал Зорге о Мияги. Однако эти «тривиальные факты» включали и такие сведения, как подробное описание артиллерии и танков, принятых на вооружение японской армией. Мияги выполнял и другие функции, будучи своего рода шефом для дюжины японских агентов, работавших на группу Зорге. Мияги платил им, направлял их работу и часто сам получал их донесения.

У Бранко Вукелича были две обязанности: он был фотографом группы и, кроме того, собирал информацию. Именно он подготовил множество микрофильмов, тайно вывезенных из Японии. Работал он под прикрытием агентства «Домеи», где циркулировала масса информации, никогда не попадавшей в японскую прессу и валявшейся где попало в офисах «Домеи». Японские репортеры, которые знали много, но мало о чем могли писать, говорили в агентстве достаточно свободно, и Вукелич не упустил ни одной крупицы информации, услышанной там.

В конце концов Вукелич стал корреспондентом французского агентства «ГАВАС». Так, от своих коллег он очень многое узнавал о ситуации в Индокитае, равно как и о реакции Франции на японский бросок на юг. Иностранные корреспонденты, включая и американцев, считали Вукелича трудягой-парнем и охотно делились с ним новостями.

В какой-то момент участие югослава в шпионской организации – и сама организация – подверглись опасности. Вукеличу наскучила его жена Эдит, и он вступил в связь с далекой от политики женщиной Ямасаки Иосико. Когда он сделал ее своей любовницей, Эдит Вукелич несколько обиделась. Она ушла от мужа, но осталась в Токио, и Зорге буквально затаил дыхание, пытаясь предугадать, будет ли она действовать так, как и положено обиженной женщине? Кризис миновал, когда Бранко и Эдит разошлись. Но Эдит Вукелич не позволили выйти из организации, пока она не обязалась принять обет молчания. Зорге уполномочили уплатить ей пять тысяч долларов, и он добавил еще тысячу от себя, чтобы быть уверенным в ее молчании. Вукелич женился на Иосико, и, как установила японская полиция, она никогда и ни с кем не нарушала брачных обетов. Кроме как с Рихардом Зорге.