Шпионы среди нас: секретные материалы

Оставался лишь один вопрос: почему Пеньковский, «кинувший западников» и выполнивший задания по дискредитации Хрущева (по заданию антихрущевской части генералитета), безропотно пошел на смерть? Рассказывают, что к нему в камеру приходили два высокопоставленных офицера ГРУ. Говорили минут сорок. Он все понял: жизнь в обмен на гарантии семье. ГРУ свое слово сдержало. Дочери Пеньковского были устроены, а семья даже имела некоторые полагающиеся офицерам ГРУ льготы.

Как утверждают специалисты по советской военной стратегии, Пеньковский умер не зря. Когда к концу 60-х в СССР были построены целые районы базирования межконтинентальных баллистических ракет, это оказалось полной неожиданностью для американцев. Паритета в ракетно-ядерном оружии удалось достигнуть значительно меньшим количеством сил и средств.

Надо заметить, что «кротами» люди, как правило, становятся по своему желанию. И делают много для того, чтобы облегчить работу иноземному вербовщику. Сравните историю Пеньковского с историей, например, чиновника Посольского приказа Григория Котошихина, развернувшейся в царствование царя Алексея Михайловича в 1664 году. В документе, написанном год спустя, об одном из самых осведомленных чиновников Посольского приказа говорилось: «Гришка своровал, изменил, отъехал в Польшу. А был он в полках бояр и воевод князя Якова Куденетовича Черкасского с товарищи».

Началось все с того, что молодой дипломат Котошихин совершил ошибку – забыл при переписывании документа в царском титуле после слова «Великий» написать слово «государь». Алексей Михайлович приказал пороть его батогами. Следующий удар был нанесен уже не только по самолюбию, но и по материальному положению Григория Котошихина. Его отца, монастырского казначея, обвинили в растрате и в качестве компенсации за это воровство отобрали дом и все имущество. Во время следствия, правда, выяснилось, что вся недостача – 15 копеек. Но дом и добро Котошихину-старшему так и не вернули. Ко всему прочему жалованье самого Григория составляло мизерную для чиновника его уровня сумму – 13 рублей в год. А просителей с подношениями в Посольском приказе случалось куда меньше, чем в ведомствах, занимавшихся торговыми или имущественными делами. Так что всей историей своей жизни и службы Котошихин был подготовлен к измене: страшно обижен и стеснен в средствах.

Шведы, на переговоры с которыми вместе с главой Посольского приказа Ордын-Нащокиным отправился в 1661 году подьячий, обратили внимание на бойкого и сообразительного Григория. И сразу же начали залечивать его душевные и бюджетные раны. Когда в том же году Котошихина отправили в шведскую столицу, хозяева приняли его не по чину пышно и отпустили восвояси с богатыми дарами.

Ну а затем последовало предложение, от которого Котошихин не смог отказаться. За время сотрудничества – менее чем за три года – шведский посол в Москве Эберс заплатил ему 40 червонцев, в то время как повышенная за успешную службу плата от Посольского приказа составляла 30 рублей в год. Правда, как водится, Эберс в отчетах своему королю указывал, что выплатил ценному агенту 100 червонцев. Но подобное умыкание казенных средств было обычным делом во всех странах и во все времена. Однако о качестве информации, получаемой от Котошихина, Эберс писал в Стокгольм истинную правду: «Оный субъект, хотя русский, но… по своим симпатиям добрый швед… обещался и впредь извещать меня обо всем, что будут писать русские послы, и какое решение примет Его царское Величество…»

А когда подьячему пришлось уехать по делу из Москвы, Эберс почти в отчаянии сообщал своему королю: «Мой тайный корреспондент, от которого я всегда получаю ценные сведения, послан отсюда к князю Якову Черкасскому и, вероятно, будет некоторое время отсутствовать. Это было для меня очень прискорбно, потому что найти в скором времени равноценное лицо мне будет очень трудно».

Карьера агента Котошихина окончилась неожиданно не только для шведов, но и для него самого. Он был отправлен в войско князя Черкасского, которое принуждало поляков к заключению мирного договора. Но переговоры шли медленно и безуспешно. А попытка русской стороны подтолкнуть их к нужному исходу силой оружия потерпела поражение. Царь решил заменить князя Черкасского князем Долгоруким, но и после этого заветный результат – мир с Польшей – достигнут не был.

Чтобы оправдаться перед Алексеем Михайловичем, князь Долгорукий решил обвинить во всех грехах князя Черкасского. Причем не лично, а с помощью Котошихина. Долгорукий приказал подьячему написать донос на князя Черкасского. Доносчику, как известно, тогда полагался первый кнут, а потом еще суровое наказание в случае клеветы. Но страшен был и гнев князя Долгорукого. Оказавшийся меж двух огней подьячий решил бежать в Польшу. Выбор оказался не из удачных. Осведомленному в русских делах беглецу поляки предложили неплохие деньги, но в почете отказали. В Пруссии же, куда он перебрался из Польши, им и вовсе не заинтересовались.