Шпионы XX века (Главы 11-15)

Голицын утверждал, что КГБ уже успешно реализовал краткосрочные планы и далеко продвинулся в реализации долгосрочных, используя в этих целях внедренных агентов. Поэтому первостепенная задача ЦРУ и других западных спецслужб состоит в том, чтобы раскрыть истинные масштабы советского проникновения в их структуры.

Для многих в ЦРУ откровения Голицына прозвучали сладкой музыкой. Некоторые сотрудники полагали, что эта организация слишком легкомысленно относится к возможности проникновения в нее советских агентов. Другие рассуждали более цинично. В ЦРУ продвижение по службе, заграничные командировки, назначение на работу за рубеж во многом зависели от того, насколько сильна угроза со стороны КГБ. Обе эти группы говорили, что во всех западных разведывательных службах были обнаружены советские агенты, лишь ЦРУ являлось исключением. Почему? Разве оно обладает каким-то особым иммунитетом от проникновения тайных агентов противника? Лайман Киркпатрик утверждал, что руководители ЦРУ серьезно размышляли над этой проблемой: "Мысль о том, что русские попытаются внедриться в наши ряды, не оставляла нас с первых дней существования ЦРУ. Ни один опытный оперативный работник разведки не может сбрасывать со счетов возможность того, что противная сторона работает в недрах его ведомства. Поэтому во время своих бессонных ночей я упорно размышлял: кто бы это мог быть, как найти к нему подходы, каким

[338]

образом может быть организовано внедрение и так далее. Существовала серьезная возможность того, что рано или поздно в наших рядах появится агент противника, если он уже не появился"(15).

В 1980 году на серии конференций под общим названием "Наши потребности в разведке на восьмидесятые годы" (конференции были организованы Консорциумом по исследованиям в области разведки) доктор Уильям Харрис, консультант сенатского комитета по разведке, сказал, что ЦРУ должно действовать, исходя из предположения, что противник осуществил "частичное проникновение" в его структуры. Позже, в частной беседе, он сказал, что КГБ уже сумел внедрить в ЦРУ своих тайных агентов. Даже если допустить, что ЦРУ располагает совершеннейшим методом "контроля качества" своих сотрудников, говорил он, и выявление лиц, которые потенциально могут оказаться нелояльными, проходит на 99,8% успешно, все же оставшиеся 0,2% возможных изменников, просочившихся через контроль, - это не меньше чем несколько сотен человек за последние десять лет. Больше того. обнаружение советских шпионов в других правительственных службах показывает, что испытания на полиграфе (детекторе лжи), на которые так полагается ЦРУ, не являются эффективным средством выявления нелояльности. Эти шпионы периодически проходили проверку на детекторе лжи и тем не менее не вызывали никаких подозрений(16).

Таким образом, предупреждения Голицына были тепло встречены значительным числом сотрудников ЦРУ. Но громче остальных их приветствовал Джеймс Энглтон, блестящий руководитель контрразведывательного отдела ЦРУ. Энглтон, поэт и любитель орхидей, бывший офицер УСС, "суперразведчик. который даже не являлся на собрания личного состава, чтобы не обнаружить себя"(17), был, как мы уже знаем, другом и большим почитателем Кима Филби.

Реакция Энглтона на измену Филби отличалась от реакции многих его коллег. В период после разоблачения Филби вошло в привычку возлагать на него ответственность практически за все провалы западных разведок в их деятельности против Советского Союза. Провал операции в Албании, о котором мы уже рассказывали, был лишь одним из приводимых примеров среди множества других. Филби, например, обвиняли в организации утечки информации из английского посольства в Вашингтоне во время второй мировой войны, "когда Филби там служил"(18). Но Филби в военные годы не работал в посольстве. Он находился там лишь с 1949 по 1951 год. Поэтому Энглтон сопротивлялся попыткам свалить вину за все провалы на Филби. Напротив, он все время задавал себе вопрос: если Филби

[339]

оказался предателем, то почему предателей нет среди других? Пост, прошлые успехи по службе и поведение ничего не значат. Энглтон придумал получившее распространение выражение "дикое Зазеркалье" для характеристики "стратегических замыслов, хитроумных приемов и той дезинформации, которые использует советский блок и его хорошо скоординированные разведывательные службы, чтобы сбить с толку западные страны и внести раскол в их ряды"(19).