Шпицбергенский дневник

11.47. Сообщение в «Крипос» идентификационной группы Осло в лице директора Арне Беркос.

11.56. Команда из десяти добровольцев Красного Креста в состоянии готовности.

12.00. Дана команда, запрещающая всякие передвижения в аэропорту, кроме связанных с поисково-спасательными работами.

12.06. С вертолета «Си Кинг» сообщают, что на горе Опера обнаружены обломки разбитого самолета.

12.10. Отдан приказ команде Красного Креста выехать к радиомаяку в долине Адвент.

12.15. С вертолета «Си Кинг» сообщают координаты места аварии — север 78.12.72, восток 16.05.53. Обломки самолёта найдены на горе Опера в стороне долины Хелветиа. Хвостовая часть и двигатели упали вниз, корпус самолёта находится на плато.

12.20. Бригада из четырнадцати пожарников направляется с оборудованием из Лонгиербюена к радиомаяку.

12.22. Судно береговой охраны «Нордкап» сообщает, что идет в Лонгиербюен. Их вертолёт «Динке» может прибыть в Лонгиербюен около 14.30.

12.27. Добровольцы Красного Креста и пожарники прибыли на радиомаяк.

12.30. Губернатор Анн-Кристин Олсен сообщает, что прибудет в Лонгиербюен сегодня в 21.00.

12.36. Сообщение с места аварии: прилетели три медика и полицейские. Признаков жизни нет. Нужны термопалатки.

Позволю себе вновь прервать цитирование журнала и прокомментировать записи, по которым получается, что лишь через два часа с небольшим после катастрофы норвежцы оказались на месте аварии и определили, что «признаков жизни нет». Между тем доставить врача из посёлка в аэропорт можно было сразу же — российские вертолёты с тремя членами экипажа на каждом могли оказаться на плато горы Опера максимум через десять минут.

В то же время губернатор Шпицбергена предложила автобусы, чтобы отвезти ничего не знающих пока о несчастье полярников из аэропорта в посёлок, чтобы освободить зал на случай транспортировки раненых. Но эта мера оказалась напрасной. Ни одного потерпевшего катастрофу ни в этот день, ни в последующий в аэропорт не привезли. Полицейский, прибывший первым на место крушения самолёта, сообщил по рации, что никого в живых не осталось и ни одного целого тела нет.

Главный инженер рудника Баренцбург, готовившийся к встрече своей семьи, переспрашивал несколько раз, не веря, потом разрыдался и улетел в российский посёлок. Там он неожиданно услышал по российскому центральному телевидению сообщение о том, что пятерых пострадавших уже привезли в Лонгиербююен, и тут же позвонил мне, умоляя сообщить имена спасённых, а я вынужден был снова бить по его нервам словами, что никаких спасённых никто на самом деле не привозил, а телевидение врёт с чьих-то слов, ибо только что по рации с места катастрофы сообщал норвежский врач об отсутствии кого-либо живого.

(Только в скобках скажу, что и тогда не поверил этой информации, не верю и сейчас после всего, что узнал и увидел. Не мог полицейский, а затем врач осмотреть так быстро почти полторы сотни тел, многие из которых оказались в действительности почти целыми, но наваленными друг на друга и под обломками самолёта или в снегу. Убеждён и поныне, что во всех случаях нужно было немедленно посылать наши вертолёты с бригадами спасателей на поиски хотя бы одного живого, которого можно было бы попытаться спасти. Тогда только не разворачивалась бы вторая трагедия. Да, потом прилетел большой специальный спасательный вертолёт «Суперпума» и с помощью прибора с высоты определил по температуре тел, что живых среди них нет, но это было потом, когда живой организм мог успеть замёрзнуть).