Шрам

— Солль, вы не понимаете… Не понимаете, с кем тогда столкнула вас судьба. Заклятие, наложенное Скитальцем, может снять только Скиталец.

Запирающий ворота замок всё так же торжественно пополз вниз; народ у створок заволновался. Загрохотала в кольцах стальная цепь; стражники — новая, только что прибывшая смена — взялись поудобнее, ворота издали величественный скрип и плавно, почти грациозно принялись открываться.

— Что же теперь делать? — шёпотом спросил Эгерт. — Искать его… Скитальца? Кто он? Где его найти?

Верхушки крыш окунулись в солнце — заиграли жёлтые и белые блики на жестяных и медных флюгерах.

— Кто он — никто не знает толком, — чуть усмехнувшись, проронил декан. — Что до поисков… Отчего вы так уверены, что он… станет с вами разговаривать?

Эгерт вскинул голову:

— Но это же… Он поступил со мной так… Он сделал со мной… И не станет разговаривать?! — Солля трясло, он был почти что в ярости. — Из-за студента… Да, я убил! Но была дуэль… И со Скитальцем тоже была дуэль — пусть убил бы меня! Я стоял перед ним беззащитный… Смерть за смерть… Но то, что он сделал — хуже смерти, и теперь я… завидую студенту! Он умер с оружием в руках, уважая себя… И будучи… любимым…

Солль осёкся. Ему показалось, что по лицу декана пробежала мгновенная тень. На дне прищуренных глаз загорелись холодные огоньки, и под этим взглядом короткий Эгертов запал угас так же нежданно, как и вспыхнул.

— Я должен найти… Скитальца, — сказал Солль глухо. — Я отправлюсь… Найду его или… Или, может быть, погибну в дороге…

В последних словах прозвучала надежда, но декан с усмешкой покачал головой:

— Всё может быть, сказала рыбка сковородке…

Затем он повернулся и шагнул прочь — Эгерт беспомощно смотрел ему в спину.

Знаменуя новый день, у ворот тонко запела труба. Город распахнул свой кованный сталью зев, чтобы на мощёные улицы опустилась пыль дорог, чтобы любой домосед мог отправиться в странствия…

Уходящий декан вдруг остановился. Обернулся через плечо, потёр висок, будто не находя слов. Улыбнулся собственной неловкости; Эгерт смотрел на него широко раскрытыми глазами.

Декан неторопливо, в задумчивости вернулся.

— В любом случае, искать Скитальца вовсе не нужно, — он кашлянул и вроде бы заколебался, потом произнёс медленно, словно взвешивая каждое слово: — Каждый год, накануне Дня Премноголикования, он сам является в город.

Эгерт обомлел. Облизнул сухие губы; спросил шёпотом:

— И я… встречусь с ним?

— Необязательно, — усмехнулся декан. — Но… возможно.

Эгерт слышал, как бешено колотится его собственное сердце.

— День Премного… Премноголикования… Когда?

— Осенью.

Солль почувствовал, как сердце стукнуло ещё раз — и замерло.

— Так долго… — прошептал он, чуть не плача. — Так долго…

Декан в задумчивости снова потёр висок, потом шевельнул уголком рта и, будто приняв решение, взял Эгерта за локоть:

— Вот что, Солль… Я предоставлю вам место вольного слушателя в университете, но кров и стол вы получите, как полноправный студент. До предполагаемой встречи с вашим другом Скитальцем остаётся полгода — хорошо бы потратить это время с умом… Так, чтобы в конце концов он захотел-таки выслушать вас… Я ничего не обещаю, но просто хочу помочь вам, понимаете?

Эгерт молчал — предложение декана обрушилось на него и несколько оглушило. По дну его сознания прошёл образ бледной женщины в окне.

— И уж конечно, — добавил декан, видя его растерянность, — конечно, в университете никто и ничто не будет вам угрожать… Слышите, Эгерт?

В раскрытые ворота вереницей въезжали повозки — окрестные крестьяне вертели головами, отбиваясь попутно от нахальных мальчишек, чьи глаза безошибочно видели, а руки хватали с телег всё, что плохо лежит. Эгерт вспомнил вчерашнее приключение — и помрачнел.

— Что ж вы так долго раздумываете? — мягко удивился декан.

— А? — вздрогнул Эгерт. — А разве я… Я же сказал, что согла… Я согласен.

5

Две кровати с высокими спинками да старый столик под узким окошком — вот и всё, что могла вместить сырая комнатка с низким сводчатым потолком. Окошко глядело во внутренний двор университета — сейчас там было пусто, только неутомимая старушка, являвшаяся с уборкой дважды в неделю, расхаживала взад-вперёд то с тряпкой, то с метлой.

Эгерт слез с подоконника и вернулся на свою кровать. Теперь у него было полным-полно времени для того, чтобы лежать навзничь, глядеть в серые своды потолка и думать.

Минет весна, пройдёт лето, потом наступит осень — в который раз Эгерт загибал пальцы, подсчитывая оставшиеся месяцы. Наступит День Премноголикования, и в город явится человек с прозрачными глазами без ресниц, с нервными крыльями длинного носа, с жалящей шпагой в ножнах — человек, облачённый невидимой, но от этого не менее беспощадной силой…

Солль вздохнул и повернулся лицом к стене. Высоко вскидывая тонкие суставчатые ноги, по тёмному камню бежал мелкий паучок.