Шрам на ладони

Успел заметить, как палец Кати, с розовым наманикюренным ноготком, безжизненно соскользнул с кнопки сигнализации. Значит, она перед лицом смерти не забыла о своем долге. Ах ты, Катька Семенова, отважная моя одноклассница…

— Руки вверх! Не двигаться! — раздался у него за спиной зычный голос.

Что-то твердое резко ткнулось под ребра — даже сквозь толстый пуховик он почувствовал боль. Это был ствол короткого автомата.

От неожиданности Сергей сделал шаг назад, споткнулся о труп охранника и повалился прямо на него.

— Живьем берем, — коротко и спокойно произнесли над ним.

И тут же кто-то грубо и умело схватил его, заломил руки, попутно отвесив пару пинков под ребра.

Его встряхнули, как мешок с картошкой, и поставили на ноги.

Эти люди прибыли по Катиному сигналу: она успела их вызвать.

Парни рослые, сытые, накачанные. В серой форме западного образца.

«Это не милиция, не ОМОН, — подумал Сергей. — Наверное, РУОП — районное управление по борьбе с организованной преступностью».

— Вы опоздали, ребята, — сказал он оперативникам. — Я тоже.

В ответ получил короткий профессиональный удар в челюсть.

— Ты, хрен моржовый, точно опоздал. Попался, гад. Не успел слинять, сволочь.

— Да я…

Его не стали слушать.

— К выходу, сучок.

— Я вошел, а тут…

— Заткнись.

РУОПовец, державший Сергея сзади «двойным нельсоном», сказал напарнику:

— Спроси, где сообщники.

Но тот — краснощекий, кровь с молоком — на это лишь огрызнулся:

— Следователь спросит. Наше дело — схватить. И доставить, куда надо.

Тогда державший Сергея рявкнул:

— Шагай, гад.

Грачев замешкался: кинул прощальный взгляд на Катю.

Вот такой он запомнит ее — сидящей в высоком кресле с закрытыми глазами, рыжей и красивой, как всегда.

* * *

— Ишь, залюбовался, мразь, — его подтолкнули к выходу. — Какую девчонку замочил… Подонок.

Они вышли на крыльцо обменного пункта. Холодный ноябрьский воздух хлестнул по разгоряченным лицам.

Глухо зарычала служебная овчарка, которую держал на коротком поводке еще один парень в серой форме — ростом под два метра, настоящий великан.

Гигант глядел на Грачева презрительно, сверху вниз, и криво усмехался: видимо, смешным ему казалось, что их вызвали сражаться с таким хиляком. Хотя Сергей не был ни малорослым, ни тщедушным, но с этими, конечно, ни в какое сравнение не шел.

Краснощекий говорил в рацию:

— Двое убитых. Кассу на фиг выгребли. Да. Взяли только одного, остальные успели смыться.

Тон его был обыденным, совсем не взволнованным, как будто речь шла не о страшном преступлении.

Переулок выходил на оживленное Дмитровское шоссе.

Совсем рядом, в нескольких метрах — «Детский мир». Даже отсюда, с крыльца валютного пункта, было видно, как к магазину тянутся родители с детьми: кончился рабочий день, пришла пора закупок.

Обожгла мысль: Ванечка! Кто теперь заберет его из садика? Ее заглушила другая мысль: а как же я? Что теперь будет со мной?

И вместе с очередным порывом ледяного ветра пришло вдруг решение…

* * *

Отец в детстве учил его, как уходить от «двойного нельсона».

Тогда это требовалось для игры, для побед в дворовых схватках. Драться приходилось часто, из-за Катьки тоже. Ее вечно кто-то дразнил, задирал — дети ведь не оставляют в покое рыжих, особенно если те не умеют постоять за себя.

Во дворе, помнится, вечно распевали дурными голосами песню на известный джазовый мотивчик:

Папа рыжий, мама рыжий, рыжий я и сам,
Вся семья моя покрыта рыжим волосам,
Их ножницами бреют,
Их бритвами стригут,
А они, проклятые, растут!

А однажды, видимо, под влиянием сего вокального произведения, к Кате подкрались сразу пятеро с ножницами. Она плакала, но вырваться не могла — боялась наткнуться на острие. Так и отчикали ей тогда половину челки.

Ну, Сереже, конечно, приходилось бить таким морды. Это у него получалось неплохо, и недруги исподтишка трусливо выводили на заборе мелом: ГРАЧЕВ + СЕМЕНОВА = любовь до гроба, дураки оба.

Хотя на самом деле Сергей никогда, даже в раннем детстве, не был в Катю влюблен. Они просто дружили. Да, если бы и не дружили, он все равно бы ее защищал. Сережка не терпел, когда обижают слабых.

Так уж сложилось у них и так продолжалось всю жизнь. «До гроба», до Катиной смерти. Все-таки было что-то пророческое в тех надписях на заборе.

Ну вот, поскольку Сергей вынужден был сражаться, отец учил его, как это делать лучше: показывал всевозможные подсечки, захваты и уходы от захватов. В том числе — и от «двойного нельсона».

* * *

К крыльцу с сиреной подкатила «скорая», выскочили санитары с носилками и доктор.

А из другой машины бежали эксперты уголовного розыска с чемоданчиками и фотоаппаратами.

На один короткий миг все эти люди сбились в кучу возле крыльца. Овчарка на поводке напряглась, заворчала, и врач, отпрянув, крикнул:

— Уберите собаку.

Двухметровый РУОПовец оттянул пса в сторону, а краснощекий повернул голову в сторону столпотворения.

Этой доли секунды оказалось достаточно.