Шрам

Магический плавник у него отобрали, но было ясно, что Саргановы воды все еще опасаются Сайласа Фенека. Коридор, в который выходила его камера, охранялся множеством стражников. Все двери здесь можно было задраить наглухо — помещение находилось ниже ватерлинии.

Перед дверью в камеру Фенека сидели мужчина и женщина, возившиеся с какой-то таинственной машиной. Беллис кожей ощутила сухое дуновение магических флюидов.

Она оказалась в большом помещении с несколькими иллюминаторами, сквозь которые виднелись темные водовороты. Половина его была отгорожена стальными прутьями, а за ними в маленьком закутке, отрезанный от окон и двери, сидел на деревянной скамейке и смотрел на нее Сайлас Фенек.

Беллис вгляделась в него. Ее захватил калейдоскоп видений — она вспоминала Фенека, каким он был прежде (когда они были вместе: любезный, холодный, сексуальный, таинственный). Губы у нее искривились при виде Фенека, словно она съела что-то сильно подгнившее.

Он похудел, одежда на нем была грязна. Беллис встретила его взгляд и внезапно, потрясенная, поняла, что правое его запястье перебинтовано, а ладонь и пальцы отсутствуют. Фенек увидел, что она заметила его рану, и, прежде чем он успел взять себя в руки, на лице его мелькнула гримаса.

Фенек вздохнул и уставился на Беллис.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он. Голос его звучал глухо и враждебно.

Беллис не ответила. Она осмотрела камеру, увидела неряшливую груду одежды, бумаги, чертежи, толстенную записную книжку. Она посмотрела на решетки, разделявшие их. Брусья были обмотаны проводами, уходившими по полу куда-то за дверь. Фенек проследил за ее взглядом, который скользнул по проводам вплоть до их источника.

— Они соединены с теми машинами снаружи, — сообщил он ей. Голос у него был усталый. — Это гаситель. Понюхай воздух. Ты его можешь даже услышать. Фильтрует тау-магоны. Сейчас здесь никакая магия не пройдет. — Он втянул носом воздух и улыбнулся грустной улыбкой. — На тот случай, если у меня есть какой-нибудь тайный план. Я им сказал, что знаю всего три маленькие магические формулы и ни одна из них все равно не поможет мне выбраться отсюда, но… Догадайся. Они мне не поверили.

Беллис увидела странную кожу под его рубашкой. Она казалась какой-то омертвевшей, покрытой водянистыми пятнами, и пульсировала. Фенек запахнул на себе рубаху.

Глаза Беллис расширились, она развернулась и пошла прочь.

— Прекрати это! — внезапно выкрикнул ей вслед Фенек — чуть ли не с мольбой.

— Какого хера тебе надо? — сказала она, довольная тем, что ее голос звучит сухо, отчужденно.

Он посмотрел на нее понимающим взглядом, от которого Беллис пришла в бешенство.

— Не делай этого больше, — сказал он. — Не приходи сюда, не задавай мне вопросов, не делай этого. Зачем ты сюда заявилась, Беллис? Ведь не для того же, чтобы выругать меня, — это не твой стиль. Ты же не будешь злорадствовать. Ну, поймали они меня, и что с того? Они и тебя поймали, к херам. Как спина-то?

Это так ее потрясло, что у нее даже дыхание перехватило. Она часто заморгала, пытаясь восстановить четкость зрения. Фенек смотрел на нее: ни особой жестокости, ни злости не отражалось на его лице.

— Ничего ты от меня не узнаешь, Беллис, — сказал он все тем же голосом. — Ничего тебе не отломится. Катарсиса не получится, когда ты отсюда уйдешь, лучше тебе не станет. Ты понимаешь? Да, я тебе лгал. Я тебя использовал. И многих других тоже. Я делал это без зазрения совести. И сделал бы снова. Я хотел попасть домой. Если бы ты оказалась рядом и это было бы нетрудно, я бы взял и тебя, но если бы тебя рядом не оказалось, то так бы тут и прозябала. Беллис… — Он наклонился, сидя на скамейке, и потер свою культю. — Беллис, у тебя кишка тонка состязаться со мной.

Он неторопливо покачал головой — приход Беллис ничуть его не смутил. Ее трясло от ненависти. Он правильно сделал, что не сказал ей правды о том, чем занимается. Тогда она, при всем ее желании вернуться домой, ни за что не стала бы ему помогать.

— В тебе, Беллис, нет ничего такого выдающегося. Ты была одной из многих. Я обошелся с тобой так же, как с другими. Единственное твое отличие от других в том, что ты теперь здесь. Ты думаешь, в твоем приходе сюда есть какой-то смысл? Что ты должна была… что? Выяснить отношения? — Сайлас Фенек, прокуратор Нью-Кробюзона, с сожалением покачал головой. — Нет у нас никаких отношений, Беллис, — сказал он. — Уходи. — Он лег на спину и уставился в потолок. — Уходи. Я хотел вернуться домой, и ты подвернулась мне под руку. Ты знаешь, что я сделал, и знаешь, почему. Никаких тайн, никаких разгадок… Уходи.

Беллис задержалась еще на несколько секунд, но сумела уйти, прежде чем заговорила бы снова. Она произнесла за все это время только четыре слова. В животе у нее все переворачивалось от сильного чувства, для которого она не могла подобрать названия.