Шрамы

Илья кивнула.

— Не такая сложная игра, как го, — заметил Хан. — Регицид дает вам одного врага, один путь — убей Императора и победишь. В го нет Императора. Или лучше сказать: в ней много Императоров.

Илья слушала. Она считала, что Белые Шрамы слишком сильно старались объяснить превосходство своих культурных предпочтений. Они так привыкли быть непонятыми и игнорируемыми, что это глубоко засело в их душах.

— Мои воины тренируются на этой игре, — продолжил Хан. — Они учатся видеть угрозы со всех сторон, учатся противостоять многим врагам.

— Я понимаю, — сказала Илья. — Проклятье. Я стараюсь все запомнить.

— Вы хорошо справляетесь.

— Но должны были быть случаи… Случаи, когда у вас действительно был один враг.

— Острому уму легче приспособиться к простоте.

И снова эта резкая защитная реакция.

«Это потому что ты знаешь: в тебе видят варвара».

Илья вздохнула и сделала ход. Вероятно, остановить потери было уже невозможно. Она полагала, что довольно скоро ее контрходы будут отражены.

— Итак, какова следующая цель?

Хан изучил доску.

— После Чондакса? Я не знаю.

— Приказов от магистра войны нет?

Примарх не ответил. Он не говорил о Горе со времени заключительных этапов войны на Белом Мире, хотя прежде часто вспоминал о нем. То же касалось Цинь Са. Илья знала, что за все время кампании в системе Чондакс Легион не получили никаких надежных новостей от магистра войны — иначе бы она увидела рапорты — но кое-что, возможно смутное видение говорящего со звездами, могло пробиться.

Все как будто начинались с подозрительных слухов, тревожных намеков, которые передавались по пустоте, как сплетни между пехотинцами.

— Так у вас есть планы? — спросила Илья, гадая, получит ли она точный ответ.

Хан внимательно смотрел на камни, не поднимая глаз.

— Я чувствую необходимость снова поговорить с Есугэем. Если мы в скором времени не установим связь, тогда нам придется вернуться домой.

Илья улыбнулась.

— В самом деле? Вы приведете весь Легион на Чогорис только ради него?

Хан не улыбнулся. Он редко это делал, что было странно: с лиц остальных воинов Легиона улыбка почти не сходила.

— Конечно.

Он поставил камень, предсказуемо начиная окружать следующую из ее уменьшающихся групп.

— Я больше столетия полагаюсь на Есугэя.

Илья сделала глоток перед следующим ходом. Вино было посредственным — чогорийцы не очень ценили виноделие.

— Тогда почему он не отправился с нами на Чондакс?

— Он был нужен на Никее.

— Никее?

— Совет, — Хан наградил ее проницательным взглядом. — Я бы тоже был там, если мог, но Есугэй — мой представитель. Он говорит от моего имени. Видите, как сильно я ему доверяю?

— Вижу. А что он там делает?

— Оспаривает право задьин арга на существование. Надеюсь, он преуспел.

— А если нет?

Хан пожал плечами.

— Для меня это не имеет значения, но я бы предпочел, чтобы мои более прилежные братья не были вынуждены делать сложный выбор.

Илья засмеялась. Она поняла, что находит дружелюбное безразличие Белых Шрамов к имперским указам скорее располагающим к себе, нежели раздражающим. Они не были мятежными в строгом понимании, просто самими собой — ни больше, ни меньше. Единственными в своем роде. Беспечными. И никогда не откажутся от провидцев бури.

— Невыгодное для вас решение могло быть принято месяцы назад, — заметила генерал. — Мы бы и понятия не имели о нем.

— Множество событий могли произойти, о которых мы понятия не имеем, — ответил Хан. — В этом заключается преимущество этого места.

Но затем на какой-то миг выражение лица примарха дрогнуло, словно он знал или догадывался о чем-то большем, чем сказал.

— Вы ничего не хотите мне рассказать? — осторожно спросила Илья.

— Нет, — ответил Хан, опустив свой камень и начав новую атаку на ее окруженные позиции. — Теперь сосредоточьтесь. Вы почти проиграли.

— Итак, скажи мне, что ты думаешь, — поинтересовался Шибан.

Перед ним на стальном столе лежал мертвый легионер, лампы апотекариона «Калджиана» освещали неприятные подробности его тела. Доспех был срезан, а черная плоть внутри походила на подгоревшее мясо.

Рядом с Сангджаем, который задумчиво потирал подбородок, стоял Джучи.

— Прогеноиды пропали, — сказал с сожалением эмчи. — Из-за температуры.

— Как он умер?

— Ты сам видишь, — ответил Сангджай, потянувшись к шее воина и раздвинув отслаивающуюся плоть руками в перчатках. — Один колющий удар клинком в позвоночник. Воина держали в этот момент.

Шибан оперся руками на стол.

— Видел когда-нибудь, чтобы орки наносили такие раны?

— Не знаю. Они наносят раны определенным способом?

— Ты видел, как сражаются зеленокожие, — сказал Джучи. — Они обезображивают свои жертвы.

— Может быть, у них не было возможности, — предположил Сангджай.

— У них было достаточно времени, — ответил Шибан. — Дело не в этом.

Сангджай снова посмотрел на труп. Он долго и тщательно изучал его, наклонившись и внимательно рассматривая рану. Шибан услышал слабый шум левого аугметического глаза апотекария, регулирующего фокусировку.

В конце концов Сангджай выпрямился.

— Это мог быть хейн. Я видел, как они довольно неплохо орудовали клинками. Но соглашусь, это маловероятно.

— Тогда кто?