Шрамы и песни (ЛП)

— Я не участвую в какой-то липовой войне, которую объявил ты, Габриэль. Экстренное-блин-сообщение: я — человек. И не обязан участвовать во всей этой хрени. Я просто обычный человек, влюбленный в обычную человеческую девушку.

— Какое же тупое решение ты принял. Людей так просто убить, разве не помнишь? Всего лишь легким щелчком пальцев, пока мы разговариваем, я мог бы свернуть твою симпатичную шейку.

Я сложил пальцы перед губами и одарил его своей лучшей озорной усмешкой.

— Вперед. Давненько я не был в раю, старик. Как прекрасно было бы это, Габриэль? Ступить в рай с душой человека, а не ангела? Чтобы обрести свободу воли на небесах. Разве не за нее ведется война на небесах? Ты подаришь мне все то, чего жаждешь сам, осел.

Тут же он сократил между нами расстояние, маниакально сжав челюсти и кулаки.

— Ты понятия не имеешь, за что мы боремся! Ты тысячи лет был надежно заключен, опозоренный, униженный, ПАДШИЙ!

Ага, так что я отвел руку и ударил его прямо в лицо, вложив в удар всю свою силу. Он упал на землю, и я склонился над ним. Я наклонился, чтобы оказаться на одном уровне с его глазами.

— Вот в этом ты ошибся, Гэйб. Я не ПАЛ. Меня СТОЛКНУЛИ, и теперь я ЧЕЛОВЕК, не падший ангел. Я не опозорился, а был предан. Я не был унижен, я покорился. Я не падший, потому что был прощен.

Я выпрямился.

— Твоя идиотская война идет между ангелами. Благодаря тебе я больше не один из них. Но если хочешь войны со мной, ее тебе никогда не выиграть. Отстань от Грейс. Она невинная, и я люблю ее.

Оставив его с широко распахнутыми глазами на улице, я побрел обратно в бар.

Грейс сидела на барном стуле, и с ней болтал какой-то парень. Она не отрывала глаз от дверей туалета, дожидаясь меня, и как только она заметила меня, покачала головой, привалилась к бару, крепко закрыла глаза и улыбнулась. Я пошел прямо к ней, обнял руками за талию и зарылся лицом в волосы.

— Прошу прощения, но эта симпатичная леди уже занята на ночь, — сказал стоящий рядом с ней парень.

Продолжая обнимать ее за талию, я наклонился и взглянул на нее. Улыбнувшись друг другу, мы оба повернулись и посмотрели на парня.

— Что за хрень ты только что сказал? — прорычали мы одновременно.

Незнакомец повторил свое возмутительное заявление, а Грейс грубо рассмеялась ему в лицо. Она проигнорировала его непонятный взгляд и пошла в сторону Леа.

Тогда он схватил ее. Он схватил ее за локоть и развернул. И я даже не успел убить его, кулак Грейс тоже развернулся, благодаря инерции, и врезал ему в нос. Из носа хлынула кровь и забрызгала ему лицо.

— Дотронешься до меня еще хоть раз, и следующее, что почувствуешь, — 180 сантиметров земли над собой.

Она обернулась, посмотрела на меня и, о боже, одарила меня самой сексуальной улыбкой, у меня даже ноги подогнулись. Сзади придурок снова попер к ней, но я вытянул руку и с силой оттолкнул его. Парень полетел прямо в толпу танцующих тел, среди которых и затерялся.

Я обхватил ее за талию и притянул к себе. Она вся растаяла в моих объятиях.

— Знаешь, у тебя здесь много безумных друзей.

— Никто из них не друг, — прошептали ее губы на расстоянии поцелуя. — Давай уйдем отсюда, — сказала она, таща нас к двери.

Держась за руки, мы побрели обратно к дому Росси, в тишине, если не считать рокота волн.

Миссис Росси подготовила для нас с Коннером два дивана в гостиной. Когда мы вернулись, она вышла из кухни с объяснениями, что если под ее крышей у нас будет добрачный секс, без кольца и назначенной даты, то она лично отправит нас прямиком в ад. Леа закатила глаза и потопала по лестнице наверх. Коннер надулся и запыхтел. Грейс, поднимаясь по лестнице и виляя своей великолепной попкой, просто посмотрела на меня, улыбнулась и кивнула, прощаясь на ночь. Ага. Позже, позже я тоже по ней прокрадусь.

Пока мы с Коннером пытались покомфортнее устроиться на наших импровизированных кроватях, наверху девушки топали и хихикали.

— Черт, такое чувство, что мне пятнадцать. Я взрослый мужик, и я должен иметь право спать вместе со своей женщиной, — заворчал Коннер. Мне пришлось слушать его жалобы и бубнеж, пока они не превратились в тихое бормотание, а дыхание не переросло в тихое посапывание от сморившего его сна.

Некоторое время я просто лежал и вслушивался в тишину, наблюдая за танцем огней на потолке от проезжающих по улице машин.

Мои мысли кружились вокруг Габриэля и того, что необходимо сделать, чтобы защитить Грейс, когда я уловил шорох какого-то движения наверху лестницы. Кто-то тихо спустился по лестнице, на цыпочках подошел и встал у дивана, на котором лежал я. В темной комнате я слышал ее дыхание и почувствовал на себе ее взгляд.

С тихим смешком, вырвавшимся из моего рта, я подорвался, обхватил ее за талию и перетянул через спинку дивана прямо в свои объятия. Грейс тихонько вскрикнула, и я прижал ладонь к ее губам. В полумраке наши взгляды сосредоточились на глазах друг друга, дожидаясь действий.