Шрамы и песни

Я буду ей улыбаться. А она мне рассказывать про маникюр. Наверняка она учится в колледже и будет строить карьеру, пока не встретит мистера Денежный Мешок, парня, который будет о ней заботиться. Скорее всего, она будет твитить о каждом посещении туалета и каждый час постить на фейсбуке, где находится и чем занимается. Ей никогда не разбивали сердце, она никого не теряла, и чертовски уверен, она не представляет, что такое ад. К концу вечера она обхватит меня ногами и будет рассказывать, какой я великолепный солист и скольких детей хотела бы родить от меня. И имена для них у нее будут наготове. А я скажу, что ни с кем не вступаю в отношения, не играю в любовь, цветочки или открытки. Я даже не смотрю фильмы о любви. У меня на них аллергия. У нее в глазах стояли бы слезы, которые так бы и не пролились. Потому что она бы знала это. Прежде чем переспать с ней, я бы предупредил, что это дерьмо не для меня. Что меня не изменить. Никому. А она бы делала вид, что ей все равно, ведь она же получит желаемое. Будет спать с солистом и гитаристом «Безумного мира». И будет хвастаться перед всеми друзьями. Вот что спрятано под красивой упаковкой. Черт, я разговариваю сам с собой.

А что, если она не такая?

Я не дал себе нажать на звонок перед дверью Леа. Я довел себя до того, что начал задыхаться. Я хотел поговорить с Грейс. Хотел зайти к ней в комнату и... я остановился. Развернувшись, спустился на последнюю ступеньку. Заставил себя ступить на тротуар и идти дальше по улице.

Как безумец, прошел два квартала, отделяющие наши квартиры. Я не мог понять, что со мной. Как эта девушка проникла мне под кожу? Я даже мысль сформулировать не мог.

Я поднялся по ступенькам и открыл дверь в вестибюль своего дома. Теплый спертый воздух оставил чувство тяжести и медлительности.

Прошагав по коридору, я открыл дверь своей квартиры. И направился прямиком к бару, налил виски. Выпив его, я уставился на пустой стакан в руках. Снова налив виски, я оставил его стоять на стойке.

Направившись в ванную, включил душ, нужно разобраться в мыслях. Скинув одежду, я залез и, плотно закрыв глаза, подставил лицо под горячие струи. Но душ сыграл злую шутку, потому что стоило зажмуриться, как серебряные глаза начинали полыхать внутри сознания, отказываясь покидать мои мысли.

Ударив рукой по плитке на стене, я зарычал как зверь, запертый в клетке. Печаль душила меня, она разрывала грудную клетку и вырывала сердце. Выпрыгнув из душа, я поскользнулся на мокрой плитке и упал на стену. Надо еще выпить.

Все еще мокрый, я вбежал на кухню, выпил еще виски и поставил стакан в раковину. Затем, вернувшись, взял бутылку с виски и отнес к себе в спальню.

С полной бутылкой я играл на гитаре до самого рассвета. Некоторое время спустя задремал.

Мне снились серебряные глаза, мягкие губы, шелковистые черные волосы, пахнущие как полевые цветы после дождя.

Я проснулся с мелодией в голове, которая каждой нотой ласкала нежное обнаженное тело, что мне снилось. Отлично. Теперь она стала моей музой.

Глава 3

Я принял душ и оделся, кажется, быстрее среднестатистического человека. Оделся для пробежки, надеясь, что Коннер уже проснулся и готов к тренировке. По утрам мы с ним бегали, пусть даже он ночевал у Леа.

Раздумывая над этим последние несколько месяцев, почти каждое утро я приходил к Леа, встречался с Коннером для пробежки и пил кофе. Я не до конца осознавал, насколько у Коннера и Леа все серьезно. Хотя меня не интересовало ничего, кроме музыки и моего члена. Все остальное могло причинить много боли. Я и близко не понимал, какого черта меня выпустили из адской тюрьмы и снова сослали на землю. И уж точно не понимал, почему застрял в теле Шейна Макстона.