Шрамы как крылья

Доктор Лейн просит меня описать, как здесь все было раньше, и я пытаюсь представить, что вхожу в парадную дверь. Прямо напротив входа стоял мамин шкафчик с колокольчиками. Справа – массивный кожаный диван. Я иду вокруг фундамента, который теперь кажется намного меньше. Глядя на него и не скажешь, сколько жизни – и любви – здесь когда-то было.

– Тут была гостиная, – говорю я и иду к месту, где раньше располагалась кухня.

– Стол стоял примерно здесь. – Я делаю несколько шагов и встаю так, чтобы видеть горы, на которые смотрела во время завтрака.

Порыв ветра закидывает концы банданы мне на шею. В шелесте листвы чудится голос папы, читающего газетные заголовки, и смех мамы, разговаривающей по телефону. Закрыв глаза, я слышу, как она поет, а папа гремит сковородками – воскресное утро, он собирается жарить бекон. Мама отчитывает меня за то, что я пропустила комендантский час, а папа плачет за столом после смерти дедушки…

Я открываю глаза, и голоса пропадают.

Ветер закручивает пыль в смерчик, сделанный из моего прошлого. Он пляшет на месте, где раньше была кухня. Пыль свободно кружится в воздухе, больше ничто ее тут не ограничивает.

– Для чего мы здесь? – спрашиваю я. – Это что, часть терапии? Стадии горя и все такое?

Доктор Лейн молча смотрит на меня.

– И на какой я сейчас? Гнев, правильно?

Наклонившись, я зачерпываю пепел и грязь; моя жизнь сочится между пальцами. Я швыряю их в воздух, стараясь попасть в пыльный вихрь. Навредить ему. Чтобы он не выглядел таким печальным, одиноким и безнадежным.

Я швыряю еще одну пригоршню.

И еще одну.

Грязь и пепел летят мне в лицо, оставляя песок на губах.

– И что теперь? – я говорю громко, чтобы перекричать ветер. – Я исцелена? Я должна просто жить дальше и забыть, что когда-то у меня была другая жизнь?

Я набираю новую горсть пепла, но силы оставляют меня. Разжав кулак, я оседаю на землю. Доктор Лейн садится на корточки рядом со мной и обнимает за плечи.

– «Жить дальше» – не значит, что нужно забыть прошлое. Нужно лишь отпустить боль.

Пыльный вихрь утихает, а я пытаюсь облечь в слова тот смерч, что бушует в моей груди.

– Но боль – единственное, что у меня осталось. Если она уйдет, уйдут и родители. И я останусь одна.

Доктор Лейн крепче обнимает меня.

– Ты не одна.

– Нет, одна. Все меня бросают. Знаете, что я первым делом подумала, когда вы рассказали о Пайпер? Что никто из тех, кого я люблю, не задерживается рядом со мной надолго. – Высвободив руку, я обвожу широким жестом территорию бывшего дома. – Все ушло. Я одна.

– Когда? Когда ты была одна? – неожиданно строго спрашивает доктор Лейн.

– С той самой первой ночи пожара. Это и означает «единственный выживший».

Доктор Лейн кривит губы.

– Значит, в больнице? В окружении медсестер и врачей, которые старались спасти тебя? Когда Кора и Гленн круглые сутки сидели у твоей кровати? Когда Пайпер…

– А что Пайпер? – перебиваю я. – Она тоже скоро уйдет из моей жизни.

– Пайпер не пытается бросить тебя. Ей плохо. И ты нужна ей. А также Коре, Гленну и остальным, кто любит тебя. Ты нужна им всем, точно так же, как тебе нужна Пайпер, чтобы продолжать бороться.

– Я уже сказала, что не собираюсь предпринимать какие-то радикальные меры.

– Ава, я говорю не о смерти и жизни. Я о том, будешь ли ты из-за шрамов отталкивать людей или впустишь их в свою жизнь? – Она касается своего лица. – Ты не хотела оказаться в огне. Я тоже стала жертвой случая. Я могла все время злиться, могла отталкивать всех. Но у меня был выбор. И у тебя он есть. – Лейн прижимает руку к груди. – Тебе решать, как шрамы изменят тебя здесь. Тебе решать, сколько любви ты впустишь в себя. Той ночью в пожаре ты выбрала жизнь, и тебе нужно продолжать выбирать ее.

Поднявшись с земли, я бреду к месту, где на втором этаже находилась моя спальня. Остановившись на пятачке травы, я поворачиваюсь к доктору Лейн.

– Ничего я не выбирала. Отец вытолкнул меня из окна, и я упала прямо сюда, в жизнь, которую не выбирала.

Доктор Лейн задумчиво хмурится.

– Ты считаешь, что тебя вытолкнул отец?

Я киваю.

– Прежде чем обрушилась крыша, я видела, как он бежал ко мне. Он толкнул меня, и я упала. Прямо сюда.

Поднявшись на ноги, доктор Лейн складывает руки на груди и опускает взгляд на заросшее травой место, где той ночью меня нашла соседка.

– Ава, я видела полицейские отчеты. Тело твоего отца обнаружили в коридоре рядом с твоей комнатой. Ты права – они думают, что он пытался добраться до тебя. Но ему помешал рухнувший потолок.

– Он вытолкнул меня. Как еще я могла выпасть из окна?

Ветер закручивает пыль и пепел между нами, но доктор Лейн смотрит пристально, не моргая.

– Ава, твой отец не выталкивал тебя. Ты прыгнула сама.

Глава 43

Этого не может быть.

Я сажусь на траву и вспоминаю ту ночь. Обрывками видеоролика приходят воспоминания о падающем с потолка жаре. Паника, дым и жжение в горле. Я открыла окно, чтобы сделать вдох. Лицо отца сквозь пламя. Он шевелит губами. А потом я лежу на земле и вижу над собой звезды и соседку, которая говорит мне: «Держись»…