Шрамы на наших телах (СИ)

Несколько бессонных ночей оставили свой хорошо заметный отпечаток, особенно на лице. Парочка воспалённых прыщей на лбу и щеке горела ярким огнём на светлой коже; Дана провела ногтями по лбу, и мелкие хлопья омертвевшей кожи вперемешку с салом оказались на бровях — просто замечательно. Склеру глаза “украшала” розоватая тонкая сеть лопнувших капилляров, а припухшие веки, окаймлённые синяками, сыграли последний и решающий аккорд в этой песне.

А что она хотела? Сразу после успешно проведённой миссии Занзас предложил ей напиться, что было весьма странно. Кажется, девушка орала про его неумение жить, как все нормальные люди, про ответственность и безрассудство, про то, что было бы, проворонь они сыворотку... И после этого как раз и поступило заманчивое предложение. Естественно, закатив глаза и прокрутив в голове массу оскорблений, которые могли полететь в его адрес, Дана согласилась. Ведь пить с Варийцем довольно приятно и весело...

Flashback

Они расположились в его комнате на ковре, у камина, в котором потрескивали дрова, а пламя освещало комнату. Чуть дальше стояли бутылки — как пустые, так ещё и не тронутые, вместе с коробками из-под конфет.

— И какого, скажи мне, хрена ты припёрся? — делая глоток красного вина, спросила Лаур. Судя по интонации и плавной речи, можно было сделать вывод, что девушка изрядно пьяна.

— Отдохнуть захотелось. Хочешь поставить меня в угол и отшлёпать ремнём? — откупорив очередную бутылку, Занзас предложил добавки. Ответом послужил кивок, и янтарная жидкость стала понемногу заполнять бокал, смешиваясь с вином.

— А я уж грешным делом подумала, что ты хотел проконтр... Покотролировать, — Дана надула щёки и резко выпустила воздух. — Удостовериться, что твой хранитель будет в порядке, она же девушка всё таки, — и залпом выпила свой “коктейль”. — А ты присмотрись, может вот она — судьба твоя! Дерзит, хамит, приказы нехотя выполняет, даже персональное звание получила.

— Ахахаха, — рассмеялся собутыльник. — Ты когда напьёшься, начинаешь нести бред. На кой мне эта бессмертная баба сдалась? Она не важнее, чем патлатый мусор, — заключил Босс.

— Да? Знаешь, а ведь так и бывает: сначала ненавидишь человека, потом появляется интерес и желание знать больше о нём, затем чувство, будто ты сбрендил. И чуть позже понимаешь, что непроизвольно думаешь о нём, ловишь себя на мысли, что хотел бы просто дотронуться до него и... — она шумно выдохнула, на минуту задумавшись. — А потом до тебя доходит, что ты реально поехал крышей. Разум машет ручкой здравому смыслу и...

— И что? — Занзас слишком уж внимательно слушал её слова, анализируя их. В голове начали появляться в хаотичном порядке картинки: прижатое к стене тело, сжатый ворот халата, шершавая кожа, тонкие пальцы, очертания спины в блеклом свете комнаты...

— И всё! Две полоски и штамп в паспорте, — если бы в этот момент мужчина пил, то обязательно бы подавился.

— Это краткий пересказ твоей жизни. Если так было у тебя — не значит, что со мной случатся две полоски и штамп в паспорте, — саркастично подметил тот, делая глоток.

— Знаешь, две полоски у мужчины... Стоит над этим задуматься, — с язвительной улыбкой ответила Дана. — Да и вообще не об этом речь! Даже твоё израненное сердце может полюбить. Если за почти тридцать пять лет этого не произошло, то это не значит, что не произойдёт никогда. Шрамы оставляют следы, воспоминания — это больно, а боль... Если она есть — значит сердце ещё может чувствовать. Дедуле было тридцать восемь, когда он встретил свою вторую жену, Эрике — восемнадцать. Спустя три месяца они поженились и прожили вместе почти сорок лет. Знаешь, можно было подумать, что она выходит за его деньги, но нет: она никогда ничего не просила, отказывалась от украшений, домов, машин. Единственное, что имело значение — это любовь. Каждый может любить, причём по-разному: будь то тишина и спокойствие или же страсть и эмоции, когда секунду назад вы хотели пристрелить друг друга, а через секунду наслаждайтесь приятными объятьями, — поставив стакан на пол, девушка положила свою голову на колено Занзаса, повернув лицо к свету пылающих язычков пламени.

— Можно ли любить, презирая женщин, — уже более приглушённо произнёс он, опустив голову и смотря прямо в глаза подруге.

— Можешь полюбить мужчину, — на полном серьёзе выдала Дана, после получив убийственный взгляд. — А что? Раз любви все возрасты покорны, то почему так не может быть и с полом?