Шри Ауробиндо. Эссе о Гите – II

Таким образом это саттвическое жертвоприношение приближается к идеалу и ведет непосредственно к тому образу действия, которого требует Гита; но это еще не последний и не высочайший идеал, эти действия еще не стали действиями совершенного человека, живущего в божественной природе. Ибо они определяются дхармой, установленным набором правил, и они предлагаются в качестве жертвы или служения богам – определенным силам или аспектам Божественного, проявленным в нас или во вселенной. Работа, выполненная в альтруистическом духе для блага человечества, или с бескорыстной религиозной верой, или безлично ради служения Истине и Справедливости, имеет такую природу, и подобного рода деятельность необходима для нашего совершенства; ибо она очищает наш ум, волю и нашу природную субстанцию. Саттвическое действие на вершине своего совершенства, которого нам необходимо достичь, становится еще более масштабным и свободным; это та последняя, высокая жертва, которую мы возносим верховному Божественному в его интегральном бытии. Эта работа, сопровождающаяся поиском Пурушоттамы или видением Васудевы во всем сущем, выполняется безлично, универсально ради блага мира, ради осуществления божественного замысла во вселенной. Достигая кульминации, саттвическое жертвоприношение превосходит собственные границы и возносит человека к бессмертной Дхарме. Ибо тогда он обретает свободу, в которой действия полностью утрачивают личностный характер, не подчиняются никаким, даже саттвическим правилам и дхармам, не ограничиваются никакой Шастрой; обычные ум и воля также оказываются превзойдены, и уже не они, а высшая мудрость организует и направляет работу и определяет ее цели. В этом случае не стоит вопроса о личных результатах или достижениях; поскольку воля, осуществляющая труды, это не наша, а высшая Воля, использующая душу как инструмент. Не остается ни своекорыстия, ни альтруизма, поскольку Джива, вечная частица Божественного, объединяется со своим высочайшим «Я» и в этом «Я» и Духе становится един со всеми. Не остается никаких личных поступков, поскольку все действия препоручены Владыке наших трудов, и именно он совершает действия через свою обожествленную Пракрити. Работа перестает быть жертвоприношением – ибо исчезает всякая двойственность, и мы лишь можем сказать, что Владыка жертвы преподносит работу, осуществляемую его энергией в Дживе, самому себе в космической форме. Это то высочайшее и запредельное состояние, которое достигается благодаря работе, выполняемой как жертвоприношение, это совершенство души, пребывающей в божественной природе и полностью осознающей себя. Тамасическую тапасью человек практикует исходя из своих смутных и ошибочных представлений, упорствуя и не желая от них отказываться. Такая тапасья поддерживается невежественной верой в некую излюбленную и ложную идею – он, прилагая напряженные усилия и подвергая себя страданиям, пытается достичь некой мелкой и заурядной эгоистической цели, не имеющей никакого отношения к великим или истинным целям, или же концентрируя свою энергию на том, чтобы навредить другим. Тамасичность этому виду аскезы придает не принцип инерции, так как любая инерция чужда тапасье, а темнота ума и природы, уродство, грубость и ограниченность ее методов, животные инстинкты или желания, определяющие ее мотивы и цели. Раджасическая тапасья практикуется для того, чтобы прославиться, получить признание людей, стать выдающимся и великим или по другим эгоистическим соображениям. Эта разновидность аскезы направлена на достижение определенных преходящих целей, которые ничего не дают для роста души и ее совершенства; здесь отсутствует какой-либо устойчивый и полезный руководящий принцип, энергия связана со случайными и изменчивыми обстоятельствами, и весь характер такой аскезы отличается нестабильностью. Или даже, если на первый взгляд преследуются более глубокие и более благородные цели, если вера и воля носят более возвышенный характер, такая тапасья все равно остается невежественной, асурической, раджасической или раджасо-тамасической по своему характеру, если к ней примешиваются высокомерие и гордыня, неконтролируемое своеволие и желание или если она превращается в насильственные, беззаконные или ненормальные действия, противоречащие Шастрам, несовместимые с истинным законом жизни и деятельности, причиняющие страдания как самому аскету, так и окружающим его людям или принимающие характер самоистязания, когда человек мучает ментальные, витальные и физические элементы своей природы и оскорбляет Бога, пребывающего в его тонком теле.