Шри Ауробиндо, или Путешествие Сознания

Прежде всего мы должны признать, что мы поставлены перед удивительным противоречием. Индия — это страна, которая сделала великое открытие: «Все есть Брахман», — говорит она. Все — это Дух, этот мир — тоже Дух, так же, как и эта земля, эта жизнь, эти люди — не существует ничего вне Него. «Все — это бессмертный Брахман, и нет ничего другого; Брахман — перед нами, Брахман — позади нас и к югу от нас, и к северу, и под нами, и над нами; повсюду простирается Он. Все, вся эта великолепная вселенная — это только Брахман» (Мундака Упанишада, II, 12). Наконец-то разделение, раздирающее этот бедный мир на части между Богом и Дьяволом, устраняется раз и навсегда — как будто человек всегда должен был выбирать между небесами и землей и не мог быть спасен иначе, кроме как изуродовав себя. На практике, однако, в религиозной истории Индии в течение последний трех тысяч лет господствует мнение, что есть как бы истинный Брахман — транцендентный, неподвижный, вечно находящийся по ту сторону этого бедлама, и Брахман ложный, или, лучше сказать, второстепенный (есть несколько школ), для промежуточной и более или менее сомнительной действительности (т. е. для жизни, земли, для нашей жалкой земной неразберихи). «Отринь этот иллюзорный мир», — восклицал великий Шанкара.[22] «Брахман — реален, мир — обман», — говорит Нираламба Упанишада: брахма сатьям джаган митхья. Как мы ни старались, мы все-таки не поняли, каким образом, в силу какого искажения «все есть Брахман» превратилось во «все, кроме мира, есть Брахман».

Если мы отложим в сторону Писания — ибо человеческий разум так изощрен, что и на обелиске может увидеть пасущихся овец — и взглянем на практические учения Индии, то противоречие становится еще более поразительным. Индийская психология основана на очень тонком наблюдении, что все во вселенной от минерала до человека состоит из трех элементов, или качеств (гун), которые находятся повсюду, хотя называть их могут по-разному в зависимости от порядка явлений [l'ordre de realite], которые рассматривают: ТАМАС — инерция, темнота, несознание; РАДЖАС — движение, борьба, усилие, страсть, действие; САТТВА — свет, гармония, радость. Ни один из этих трех элементов не существует в чистом виде, мы всегда представляем собою смесь инерции, страсти и света. Мы можем быть саттвично-тамасичными — хорошими, но немного туповатыми, доброжелательными, но немного несознательными или саттвично-раджасичными, страстными в высоком смысле слова [passiones vers la haut], или тамасично-раджасичными, с низменными страстями [passiones vers le bas]. Чаще же всего мы являем собою превосходную смесь этих трех качеств. В самом темном тамасе также сияет свет, но, к сожалению, истинно и обратное. Иными словами, мы всегда находимся в состоянии неустойчивого равновесия; боец, аскет и животное весело владеют в разных пропорциях нашим существом. Поэтому различные индийские учения стремятся к тому, чтобы восстановить равновесие, помочь нам выйти из игры трех гун, которая бесконечно бросает нас от света к тьме, от энтузиазма к опустошению, от серой апатии к мимолетным удовольствиям и повторяющимся страданиям, и к тому, чтобы обрести это равновесие наверху — иными словами, вновь обрести божественное сознание (йога), которое является состоянием совершенного равновесия. Для достижения этой цели все эти учения пытаются вывести нас из состояния рассеянности и бесполезной траты энергии, в котором мы проводим день за днем всю нашу жизнь, и создать в нас концентрацию настолько мощную, чтобы она могла разрушить обычные ограничения и в положенное время вывести нас в другое состояние. Эта работа по концентрации может быть проделана на любом уровне нашего существа — физическом, ментальном или витальном. В зависимости от выбранного нами уровня мы обращаемся к какой-нибудь одной йоге — хатха-йоге, раджа-йоге, мантра-йоге или к другим бесчисленным йогам, которые мы выбираем сообразно нашим устремлениям. Мы не будем здесь обсуждать ценность этих методов или замечательные промежуточные результаты, к которым они могут привести; мы исследуем только их цель, их окончательное предназначение. Истина заключается в том, что это «равновесие наверху» не имеет, по-видимому, никакого отношения к жизни — прежде всего потому, что конечной их целью является состояние транса или йогического экстаза, самадхи — абсолютное равновесие, невыразимое блаженство, в котором полностью растворяется, поглощается восприятие этого мира. Из этого следует, как кажется, что Брахман, Дух, не имеет никакой связи с нашим обычным бодрствующим сознанием. Он — вне всего, что мы знаем, Он — не от мира сего. Не одни индийцы говорили об этом.