Шри Ауробиндо. Письма о Йоге – I

Я хотел бы задать один простой вопрос тем, кто склонен считать интеллектуальный разум мерилом и судьей духовного опыта: что больше – ум или Божественное? Можно ли сказать, что ментальное сознание с его поисками вслепую, потребностью в бесконечных доказательствах, с его постоянными сомнениями, жесткой и упрямой логикой выше Божественного Сознания или хотя бы равно ему, или оно все же намного ниже его по уровню сознания и возможностям? Если оно выше, то нет никакой необходимости искать Божественное. Если ментальное сознание равно Божественному, то духовный опыт совершенно излишен. Но если оно ниже, то как оно может требовать от Божественного доказательств в своем существовании, подвергать его своему суду, точно оно обвиняемый или свидетель, который должен дать свои показания, или абитуриент, который должен предстать перед комиссией экзаменаторов, или насекомое, которое накалывают на булавку, чтобы получше рассмотреть под микроскопом? Может ли витальное животное, с помощью своих инстинктов, импульсов и ассоциаций, используемых в качестве непогрешимых инструментов, судить, оценивать или понять ум человека? Нет, не может, так как человеческий ум – это более великая сила, действующая более сложно и масштабно, чем витальное сознание животного в состоянии это уловить. Нетрудно понять, что и Божественное Сознание – это нечто бесконечно более великое и сложное, чем человеческий ум, оно обладает неизмеримо более великими силой и светом и обычному уму его путей не понять – их невозможно проследить, оценить и понять мерками ненадежного здравого смысла и ограниченного полузнания. Совершенно очевидно, что Дух и Разум это не одно и то же и что йогину необходимо обрести духовное сознание (здесь я не имею в виду Сверхразум), чтобы быть в постоянном контакте или союзе с Божественным. Таким образом, это не прихоть и не тирания Божественного – настаивать на том, чтобы разум признал свою ограниченность, оставил свои требования, успокоился, открылся и препоручил себя Свету, бесконечно превосходящему тусклое свечение, которым ум довольствуется на своем собственном уровне.

Но это не значит, что разуму нет места в духовной жизни, просто в ней он не может быть ни главным инструментом познания, ни, тем более непререкаемым авторитетом, к которому должны прислушиваться все, вплоть до Божественного. Разум, по мере приближения к более высокому сознанию, должен учиться у него, а не навязывать ему свои требования; он должен стать озаренным, открыться более высокой Истине, подчиниться более великой силе, действующей вне критериев ума, отречься от себя и позволить могуществу свыше заполнить светом его сумерки и даровать ему зрение, чтобы он мог видеть то, чего прежде не видел, и дать ему способность слышать то, к чему он был прежде глух, и научить чувствовать то, чего раньше он не мог ощутить, и заменить его непонимание, сомнение, неуверенность, разочарованность на чувство радости, самодостаточности, уверенности и покоя.

Такова позиция, на которой стоит йога, и позиция эта основана на опыте, непрекращающемся с тех пор, как люди начали искать Божественное. Если такая позиция не верна, то не верна и сама йога, а это значит, что в ней нет никакого смысла. Если же она все-таки истинна, то именно с точки зрения этого более высокого сознания мы можем решить – полезно сомнение в духовной жизни или нет. Конечно, от духовного искателя не требуется верить кому угодно и во что угодно – такая неразборчивая и глупая доверчивость была бы не только неразумна, но и абсолютно недуховна. Пока человек не вошел окончательно в более высокий свет, в своей духовной жизни он должен в каждый момент быть на страже и уметь отличать духовную истину от ее псевдодуховных имитаций или подмен, порожденных умом и витальными желаниями. Способность различать истину Божественного и ложь Асура – это то, что более всего требуется в йоге. Вопрос в том, как этого лучше всего добиться: с помощью негативного и разрушительного метода сомнений, который часто одним беспристрастным ударом убивает и ложь, и истину, или можно найти более позитивную, надежную и озаренную силу различения, которой не присуще неведение и нет надобности подходить и к истине и ко лжи одинаково, вооружившись кинжалом сомнений и дубинкой отрицаний. Йога или духовность не призывает к неразборчивости в вопросе умственных убеждений, вера, о которой она говорит, это не примитивная ментальная вера, а преданность души внутреннему свету, указывающему путь, и эта преданность необходима, пока свет не приведет к знанию.

* * *