Шри Ауробиндо. Тайна Веды

Движение коней, влекущих колесницу Ашвинов ввысь, переходит в полет птиц, лебедей, haṁsāsaḥ. Птицы в Веде очень часто использутся как символы освободившейся и возносящейся души; в других же случаях – как символы освободившихся и возносящихся энергий, взлетающих к вершинам нашего бытия, парящих в свободном полете, более не связанных с обычным ограниченным движением или с тяжким галопом Жизненной энергии, с Конем, aśva. Именно таковы энергии, влекущие свободную колесницу Повелителей радости, когда нам начинает светить Солнце Истины. Это крылатое движение исполнено сладости меда, истекающего из переполненного бурдюка, madhumantaḥ. Лебеди неодолимы, asridhaḥ, ничто не может навредить им в полете, или, возможно, подразумевается, что их полет не может быть ложным или вредоносным. И они златокрылы – hiraṇyaparṇāḥ. Золото есть символический цвет света Сурьи. Крылья этих энергий есть полное, удовлетворенное, достигающее движение, parṇa, его светоносного знания. Ибо эти лебеди пробуждаются с Зарей, это крылатые энергии, вылетающие из гнезда, когда дочь Неба касается стопами уровня нашей человеческой ментальности, divo asya sānavi. Таковы лебеди, везущие стремительных Близнецов. Haṁsāso ye vāṁ madhumanto asridho hiraṇyaparṇā uhuva uṣarbudhaḥ.

Исполненные меда крылатые энергии, взлетая, изливают на нас изобилие небесных вод, щедро изливают высокое ментальное сознание; они проникнуты экстазом, восторгом, опьянены бессмертным вином, и они касаются, они вступают в сознательное соприкосновение с тем сверхсознательным бытием, которое вечно экстатично, вечно восторженно в божественном опьянении. Udapruto mandino mandinispṛśaḥ. Влекомые ими Повелители радости прибывают к приношению риши – к нектару Сомы, как пчелы прилетают на мед; madhvo na makṣaḥ savanāni gacchathaḥ. Сами творящие сладость, они как пчелы повсюду ищут сладости, способной послужить им материалом для еще большего удовольствия.

В жертвоприношении то же движение общего озарения, уже описанное как результат полета Ашвинов ввысь, рассматривается уже как нечто, достигнутое с помощью пламени Агни. Ибо огни Воли, божественной Силы, пылающей в душе, тоже пронизаны несказанной сладостью и потому день ото дня в совершенстве исполняют свою великую задачу постепенного подведения жертвоприношения к цели[119] . Для продвижения к цели своими языками пламени они пытаются заслужить ежедневные посещения сверкающих Ашвинов, которые блещут светом интуитивных озарений и поддерживают их своей мыслью, несущей сияющую энергию[120] . Svadhvarāso madhumanto agnaya usrā jarante prati vastor aśvinā.

Агни тогда обретает полноту этого устремления, когда Жертвователь с чистыми руками, со зрением, способным к совершенному различению, с душевной силой, позволяющей ему до конца проделать паломничество, преодолевая все препятствия, до самой цели жертвоприношения, выжмет при помощи давильных камней вино бессмертия и оно наполнится медом Ашвинов. Yan niktahastas taraṇir vicakṣaṇaḥ, somaṁ suṣāna madhumantam adribhiḥ. Ибо восторг существа, обретаемый во всех вещах, сопрягается с тройственными усладами, привезенными Ашвинами, к которым добавляется еще четвертая – радость, изливающаяся из Истины. Возможно, что чистые руки Жертвователя, niktahastaḥ, символизируют[121] очищенное физическое естество; сила исходит из осуществившей себя жизненной энергии; сила же чистого ментального видения, vicakṣaṇa, есть признак ума, озаренного истиной. Таковы условия на уровне ума, жизни и тела для того, чтобы мед излился и напитал тройственные услады Ашвинов.