Штаб армейский, штаб фронтовой

Я довольно неуверенно обещал пополнения, но главным образом нажимал на то, что в полосе армии пока не предполагается активных действий.

Пассивная задача была и у 21-й армии генерала А. И. Данилова. Объединение включало большое количество дивизий[180], так как в него кроме своих собственных влились и войска расформированной 38-й армии.

Полковник В. А. Пеньковский, с которым я говорил, недавно вступил в должность начальника штаба этой армии и был, к сожалению, не полностью в курсе дела. Армия получила приказ оборонять полосу от устья реки Хопер до Мело-Клетской шириной 140 километров и также иметь резерв из двух стрелковых дивизий.

Особую заботу, конечно, представила постановка задач 4-й танковой армии. А. И. Еременко распорядился передать приказ лично В. Д. Крюченкину. Я связался по телефону с недавно назначенным начальником штаба армии полковником Е. С. Полозовым, поскольку найти генерала В. Д. Крюченкина не удалось — он опять ускакал в одну из своих дивизий. Этот лихой кавалерист не расставался с конем и по привычке, сложившейся еще в гражданскую войну, на КП армии почти не был. Полковник Полозов еще только входил, что называется, в новую роль.

Фронт обороны этой армии достигал 50 километров, а в ней оставались лишь 22-й танковый корпус, три стрелковые дивизии (18, 184 и 192-я), а также 5-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада и 54-й укрепленный район. В ее состав должны были войти две свежие дивизии (37-я и 39-я гвардейские из 1-й гвардейской армии). Средняя оперативная плотность равнялась 10 километрам на дивизию. Как будто бы неплохо, но следовало учитывать, что армия стояла на направлении главного удара Паулюса. Она должна была удерживать плацдарм на правом берегу Дона на фронте Мело-Клетская, Большенабатовский, прикрывая подступы к городу с северо-запада, и, кроме того, оборонять важнейший участок железной дороги Поворино — Сталинград. В армейский резерв был выделен 22-й танковый корпус. Он находился в районе Родионова, где пополнялся личным составом и техникой.

Когда я доложил генералу Еременко о своем разговоре с начальником штаба 4-й танковой, он потребовал разыскать Крюченкина («хотя бы он был и под землей») и сказал, что сам поставит ему задачу.

Разговор двух старых конников-однополчан по 14-й кавдивизии был весьма колоритным.

— Послушай, Василий Дмитриевич, чего ты все время* лезешь в батальоны и роты, на тебе же и так живого места нет, весь искорежен в гражданскую!

На это, видимо, был дан соответствующий ответ, ибо Еременко чертыхнулся и сказал скороговоркой:

— Начальство критиковать не положено! И ранен я серьезно не пять, а всего три раза… Но шутки шутками, а скидки тебе я не дам. Армию держи в кулаке, как хороший старшина держит роту. Немцы будут бить по тебе жестоко, ты сидишь на самом бойком месте. Находись в штабе, имей в руках резерв, проследи, чтоб 22-й танковый был в порядке. Прими и выведи в район Трехостровская, Хлебный две гвардейские дивизии, которые мы отбираем у Москаленко, чтобы подкрепить тебя. А скачки мы с тобой устроим после войны, хотя бы даже от моей Марковки до твоей Карповки[181].

Вслед за тем я начал переговоры с Кириллом Семеновичем Москаленко. Он был возбужден до крайности и сказал, что фактически является командармом без армии, ибо все успевшие прибыть части сражаются уже в составе других объединений.

— Сейчас прибыли 15 эшелонов 37-й и 39-й дивизий, я передаю их Крюченкину, но ведь они, по существу, еще не закончили формирование: не пришли составы с обозами, автотранспортом и другими видами вооружения и имущества[182]. Необходимы хотя бы несколько дней для восполнения этих пробелов и сколачивания дивизий.

Я же мог сообщить Кириллу Семеновичу только то, что решением командующего фронтом предусмотрено ввести в бой утром 16 августа 39-ю и 40-ю гвардейские стрелковые дивизии, а позднее и 37-ю гвардейскую под командованием генерал-майора В. Г. Жолудева с целью остановить наступление противника и удержать плацдарм в малой излучине Дона. И если 37-я и 39-я гвардейские дивизии включались в 4-ю танковую армию, то потерявшие с ней связь остатки правофланговых 321, 205 и 343-й стрелковых дивизий передавались в 1-ю гвардейскую армию.

— Сейчас, — говорил Кирилл Семенович, — когда 1-я гвардейская армия фактически получает задачу удержать плацдарм в северной части малой излучины Дона, там находятся лишь 40-я гвардейская, а также крайне ослабленные, насчитывающие всего по 700–800 человек, 321, 205 и 343-я стрелковые дивизии. 38-я гвардейская стрелковая дивизия только что выдвинулась на участок Новогригорьевская, устье реки Иловля, где она будет оборонять левый берег Дона. Что касается 41-й, то она еще на марше.

Чувствуя, что разговор с моим бывшим командующим приобретает слишком темпераментный характер, трубку взял Еременко: