Штам. Начало

Эф вскрыл шею Редферна, обнажив гортань. Там появился новый орган, выросший из складок преддверия гортани. Этот вырост — именно он выступал в роли жала — был сейчас втянут внутрь. Он соединялся непосредственно с трахеей, даже сливался с ней, словно раковая опухоль. Эф решил не резать дальше, не отделять этот мускул… или орган… в общем, чем бы он ни был, — надеясь сделать это позднее, когда изучит более тщательно и определит его функцию.

Зазвонил мобильный телефон Эфа. Он повернулся так, чтобы Нора смогла достать мобильник из его кармана чистой перчаткой.

— Это из Управления главного судмедэксперта, — сообщила она Эфу, взглянув на дисплей.

Нора ответила за Эфа, послушала несколько секунд и сказала звонившему:

— Уже едем.

Управление главного судебно-медицинского эксперта, Манхэттен

Директор Барнс прибыл в УГСМЭ, расположенное на углу Тридцатой улицы и Первой авеню, одновременно с Эфом и Норой. Не узнать его было невозможно — благодаря козлиной бородке и форме, практически не отличимой от военно-морской. На перекрестке стояли патрульные автомобили, перекрывая движение. Непосредственно перед моргом обосновались телевизионщики.

Удостоверения позволили им не только войти в здание, но и пробиться к доктору Джулиусу Мирнстейну, главному судебно-медицинскому эксперту Нью-Йорка, мужчине средних лет с обширной лысиной, окруженной венчиком каштановых волос. Поверх его серого костюма был накинут белый халат.

— Мы думаем, что ночью к нам кто-то вломился, — доктор Мирнстейн обвел рукой опрокинутый компьютерный монитор, рассыпанные карандаши. — Но по телефону не можем найти никого из сотрудников ночной смены. — Он посмотрел на свою помощницу, которая не отрывала мобильник от уха. Та кивнула, подтверждая слова начальника. — Пойдемте со мной.

Внизу, в подвальном морге, царил полный порядок. Чистые секционные столы, весы и прочие измерительные устройства на своих местах, никакого вандализма. Доктор Мирнстейн прямиком направился к холодильной камере, подождал, пока Эф, Нора и директор Барнс присоединятся к нему.

Камера была пуста. То есть каталки, конечно, стояли: на некоторых только простыни, на других — предметы одежды, — а у левой стены размещались несколько трупов, которые лежали здесь не один день, — только вот трупов пассажиров рейса 753 не было. Ни одного.

— Где они? — спросил Эф.

— В этом все и дело, — вздохнул доктор Мирнстейн. — Мы не знаем.

Директор Барнс уставился на него.

— Вы хотите сказать, что, по вашему мнению, кто-то вломился сюда ночью и украл более сорока трупов?

— Ваша догадка мало чем отличается от моей, доктор Барнс. Я надеялся, что ваши люди смогут внести ясность.

— Что ж, они определенно не могли просто взять и уйти, — изрек Барнс.

— А что в Куинсе? — спросила Нора. — В Бруклине?

— Из Куинса пока нет информации, — ответил доктор Мирнстейн. — Но в Бруклине та же история.

— Та же история? — переспросила Нора. — Трупы пассажиров рейса семьсот пятьдесят три взяли и ушли?

— Именно, — подтвердил Мирнстейн. — Я вызвал вас сюда в надежде, что, возможно, ваше ведомство забрало эти трупы без моего ведома.

Барнс посмотрел на Эфа и Нору. Те покачали головами.

— Господи, — выдохнул Барнс. — Я должен позвонить в Федеральное авиационное управление.

Эф и Нора перехватили его, прежде чем он успел позвонить, и постарались сделать это подальше от доктора Мирнстейна.

— Нам нужно поговорить, — сказал Эф.

Глаза директора забегали. Он перевел взгляд с Эфа на Нору, потом снова уставился на Эфа.

— Как Джим Кент?

— Выглядит неплохо. Говорит, что и чувствует себя хорошо.

— Это радует, — сказал Барнс. — Что еще?

— У него такой же надрез на шее, как и у пассажиров рейса семьсот пятьдесят три.

Барнс нахмурился.

— Как такое может быть?

Эф рассказал о бегстве Редферна из кабинета томографии и последующем нападении на Джима. Достал из большого конверта результаты магнитно-резонансного исследования, которое делали пилоту до злосчастного полета, приложил к настенной панели для просмотра рентгеновских снимков, включил подсветку.

— Так все было «до».

Главные внутренние органы были отчетливо видны, никаких отклонений не просматривалось.

— И что? — спросил Барнс.

— А вот это — «после».

Он приложил к панели другой снимок — грудную полость Редферна испещряли темные тени.

Барнс надел очки с половинными стеклами.

— Опухоли?

— Э… трудно объяснить, — сказал Эф, — но это новые ткани, пожирающие органы, которые были совершенно здоровы двадцать четыре часа назад.

Директор Барнс снял очки и снова нахмурился.

— Новые ткани? Что ты, черт побери, хочешь этим сказать?

— А вот что. — Эф перешел к третьему снимку, сделанному с шейного отдела Редферна. На нем четко виднелся новый орган, расположенный в горле ниже языка.

— Что это? — спросил Барнс.

— Жало, — ответила Нора. — Или что-то в этом роде. По структуре — мускул. Убирается внутрь. Достаточно мясистый.

Барнс посмотрел на нее как на чокнутую.

— Жало?

— Да, сэр. — Эф поспешил поддержать Нору. — Мы уверены, что именно этим органом нанесен разрез на шее Джима.

Глаза Барнса снова забегали.