Штамм. Начало

Василий стоял у забора на перекрестке Либерти-стрит и Чёрч-стрит возле оранжево-белых щитов, призывающих пешеходов к осторожности. Их расставили вдоль широкого тротуара. Люди проходили мимо, направляясь к временному входу на станцию подземки в другом конце квартала. В самом воздухе здесь витала надежда, теплая, как и солнечный свет, благословляющий эту искалеченную часть города. После долгих лет проектирования и подготовки котлована новые здания наконец-то начали подниматься: ужасная черная рана на теле Нью-Йорка медленно заживала.

Только Фет замечал маслянистые бесцветные потеки на гранях бордюрных камней, помет около парковочных ограждений, царапины от когтей на крышках мусорных баков. Следы крыс, выбравшихся из-под земли.

Один из кессонщиков отвез его по подъездной дороге на дно котлована. Там строилась новая станция подземки, с пятью путями и тремя платформами. Пока же серебристые поезда вырывались на солнечный свет и открытый воздух, следуя по дну «ванны» к временным платформам.

Василий вылез из кабины пикапа и пошел вдоль бетонных оснований платформы, поглядывая на улицу, расположенную семью этажами выше. Он находился в огромной яме на том самом месте, где ранее стояли башни. От этого захватывало дух.

– Святое место, – вырвалось у Василия.

Кессонщик, во фланелевой куртке навыпуск и байковой рубашке, заправленной в синие джинсы, с рукавицами за ремнем, усмехнулся в пышные, тронутые сединой усы. Его каску покрывали наклейки.

– Я всегда так думал. Теперь не уверен.

Фет посмотрел на него:

– Из-за крыс?

– Поэтому тоже. Последние несколько дней они бегут из тоннелей, как будто мы напали на крысиную жилу. Но вроде бы поток иссякает.

Он покачал головой, посмотрел наверх, на стену, выложенную под Визи-стрит: двадцать с лишним метров бетона, утыканного оттяжками.

– Тогда в чем дело?

Мужчина пожал плечами. Кессонщики гордились своей работой. Они строили Нью-Йорк, его подземку и дренажные коллекторы, тоннели, пристани, фундаменты небоскребов и мостов. Семейная профессия, представители разных поколений работали бок о бок на одних и тех же строительных площадках. Выполняли тяжелую работу, и выполняли ее отлично. Вот мужчина и не хотел делиться страхами.

– Все в панике. Исчезли двое парней. Заступили на смену, ушли в тоннели и не вернулись. Нас тут двадцать семь человек, но теперь никто не хочет выходить в ночную. Никто не хочет идти под землю. И это молодежь, которая не боится ни Бога, ни черта.

Фет посмотрел на открытые участки тоннелей под Чёрч-стрит:

– То есть в последние дни строительство под землей не ведется? Новые тоннели не прокладывают?

– Нет.

– И одновременно началась история с крысами?

– Пожалуй. Что-то произошло с этим местом в последние несколько дней. – Кессонщик пожал плечами, протянул Василию белую каску. – Я-то думал, грязная работенка – это у нас. А что тогда говорить о крысоловах?

Василий надел каску. Он почувствовал, как у выхода из тоннеля ветерок поменял направление.

– Знаешь, просто я повернут на гламуре. Жить без него не могу.

Кессонщик оглядел башмаки Василия, сумку, стальной стержень:

– Раньше бывал под землей?

– Куда крысы, туда и я. Под этим городом есть еще один город.

– Это ты мне рассказываешь?! Надеюсь, фонарь при тебе? Хлебные крошки?

– Думаю, свое дело я знаю.

Василий пожал рабочему руку и шагнул в тоннель.

Поначалу тоннель казался чистым, через каждые десять метров его освещала лампа. Василий предположил, что в этом тоннеле проложат рельсы, которые соединят строящуюся станцию подземки с уже действующей линией. Другие тоннели предназначались для подвода воды, электроэнергии, отвода канализационных стоков.

Уходя все дальше, он видел на стенах толстый слой пыли. Место было тихое, напоминающее кладбище. Кладбище, где тела и дома распылили, разложили на атомы.

Василий видел крысиные норы, видел следы, но не самих крыс. Он шебаршил стальным стержнем в норах и прислушивался – ничего.

Лампы освещали тоннель только до поворота, далее лежала черная бархатная темнота. Василий о свете позаботился: в сумке был большой желтый фонарь «Гэррити» на миллион свечей, с ручкой, как у мегафона, и два обычных ручных фонарика «Маглайт». Но искусственный свет напрочь отключал ночное зрение, поэтому охотиться на крыс Василий предпочитал в темноте. Вот он и достал из сумки монокуляр ночного видения, который очень удобно крепился к каске, а опускаясь, оказывался точно перед левым глазом. И если Василий закрывал правый, то тоннель окрашивался зеленым. Крысовизор, так он называл монокуляр. Глазки грызунов блестели на зеленом фоне.

Только не в этот день. Несмотря на все свидетельства присутствия, крысы из тоннеля убежали. Их выгнали.

И вот это Василия удивляло. Он и представить не мог, что такое возможно. Даже если убрать все источники пищи, требовалась не одна неделя, чтобы крысы перебрались в другое место. И уж точно не несколько дней.