Штамм. Вечная ночь

Он потянул руку к затвору и передёрнул его. Он нажал на курок и ружьё дёрнулось в его руках. Он снова передёрнул затвор, отчаянно, и снова нажал на курок, и доклад был единственное вещью, который как звон достиг его ушей. Он стрелял ещё и ещё, ружьё продолжало дёргаться в его руках. Ещё раз, и ружьё оказалось пустым. Ещё раз, и по прежнему пусто.

Он успокоился только тогда, когда увидел барса лежащего перед ним. Он подошёл в животному, увидев красные пятна на его шкуре. Глаза животного были закрыты, мощные конечности неподвижны.

Зак взобрался на валун и сидел там с пустой винтовкой на руках. Охваченный эмоциями, он вздрогнул и заплакал. Он чувствовал одновременно и торжество победы и печаль поражения. Он посмотрел на свой зоопарк из вольера. Начался дождь.

После случившегося ситуация для Зака начала меняться. Его винтовка произвела всего четыре выстрела, и через некоторое время он вернулся в свой зоопарк для ежедневной стрельбы: больше по знакам, скамейкам, зданиям. Он начал идти на больший риск. Он ездил по грязи на велосипеде вдоль старых маршрутов для бега трусцой в парке, вокруг по Большой лужайке, ездил на велосипеде по пустым улицам Центрального парка, мимо сморщенных остатков висящих трупов или пепла погребальных костров. Когда он ездил ночью, он любил, чтобы фары были выключены. Это было захватывающе, магические приключения. Защищённый Владыкой, он не чувствовал страха.

Он по прежнему чувствовал присутствие матери. Их связь, была сильной даже после ее превращения, со временем поблекла. Существо, которое когда-то было Келли Гудуэдер сегодня едва ли походила на человеческую женщину, которая была его матерью. Ее голова была лысая, грязная, губы, тонкие без намека на розовый цвет губы. Мягкие хрящи носа и ушей деформировались в рудиментарные наросты. Свободная, рваная плоть свисала с ее шеи и зарождающийся кровавый подбородок колыхался когда она поворачивала голову. Ее грудь была плоской, высушенная грудь, руки и ноги были покрыты затвердевшей грязью, такой, что проливной дождь не мог её смыть. Ее глаза были чёрными шарами плавающими на темно-красном ложе, чрезвычайно безжизненные … за редким исключением, иногда, возможно только в воображении Зака теперь, он видел то, что ему казалось, могло было быть мерцанием узнавания, рефлективным для матери, которой она когда то была. Это не было эмоцией или выражением, а скорее как некая тень падала на её лицо, больше похожее на затемнение ее природы вампира, чем раскрытие ее бывшего человеческого ” я”. Мимолетные моменты, со временем все более редкие — но они были. Больше психологически, чем физически, мать его осталась на периферии его новой жизни.

Заскучав, Зак потянул за ручку на торговом автомате и батончик Милки Вэй упал в ящик. Он съел его, пока возвращался на первый этаж, затем вышел наружу, выискивая неприятности, в которые можно попасть. Как будто по команде, мать Зака полезла на верх, по отвесной скале, лежащей в основании замка. Она делала это с ловкостью кошки, без напряжения взбираясь по мокрому сланцу, казалось, ее босые ноги и когтистые руки движутся от камня к камню так, как будто она уже тысячу раз поднималась этим путём. Поднявшись наверх, она легко спрыгнула на дорожку, два паукообразных щупальца следовали за ней, то и дело подпрыгивая на всех своих четырёх конечностях.

Когда она приблизилась к Заку, прятавшемуся в дверном проеме от дождя, даже через накопленную грязь он видел, что ее подбородок был красный и наполнен жидкостью. Это означало, что она недавно кормилась.

“Хороший был ужин, Мам?” - спросил он, вызывающе. Чудовище, которое когда-то было его матерью смотрело на него пустыми глазами. Каждый раз, когда он видел ее, он чувствовал противоречивые импульсы: отвращения и любви. Изредка она следовала за ним по 4 часа за раз, держась на расстоянии, как бдительный волк. Однажды, он гладил ее волосы, а потом молча плакал.

Она вошла в замок, не взглянув Заку в лицо. Ее мокрые руки-щупальца и ноги оставляли грязные следы на каменном полу. Зак посмотрел на нее и сквозь искаженные мутацией в вампира черты лица на мгновение показались черты матери. Но, так же сразу, иллюзия разбилась, память испачканная этим вездесущим монстром, которого он не мог не любить. Все остальное, что у него когда-либо было исчезло. Это все Зак потерял: сломанная кукла составила ему компанию.

Зак почувствовал тепло наполнившее оживлением замок, пребывавший в стремительном движении. Легкий шепот проникал Заку в голову, Владыка вернулся. Он наблюдал, как его мать поднялась по лестнице на верхние этажи и последовал за ней желая посмотреть из-за чего волнение.

Владыка

Владыка однажды понял голос Бога. Он однажды познал его в себе, и для него это была слабая имитация состояния благодати. Он было, в конце концов, существом одного ума и множества глаз, видя все сразу, обрабатывая все это, испытывая при этом множество голосов своих подданных. И, подобно Богу, голос Владыки был концертом потока и противоречия — он нес бриз и ураган, затишье и гром, поднимаясь и исчезая с закатом и рассветом…