Штамм. Закат

— Я не смогу остановить цепную реакцию в реакторе. Но… возможно, я смогу повлиять на цепную реакцию вампирической инфекции.

Раздался сигнал тревоги — пронзительные гудки, повторяющиеся каждую секунду. Анхель вздрогнул и метнул взгляд в оба конца коридора — там пока никого не было.

— Я думаю, это отказывают резервные генераторы, — сказал Сетракян.

Он ухватил Гуса за рубашку и возвысил голос, стараясь перекричать вопли сирены:

— Ты хочешь свариться здесь заживо? Вы оба — прочь отсюда!

Гус остался с Анхелем, а старик двинулся по коридору, вытаскивая на ходу меч из своей трости. Гус повернулся ко второму старику, оставшемуся на его попечении, — взмокшему от пота, сломленному рестлеру с большими нерешительными глазами. Анхель покорно ждал указаний, что делать дальше.

— Поехали, — произнес Гус сквозь зубы. — Ты слышал, что сказал старик.

Большая рука Анхеля остановила его.

— Что, так и оставим его здесь?

Гус помотал головой, зная, что приемлемого решения не существует.

— Я остался в живых только благодаря старику. По мне, что бы ни сказал ломбардщик, — все правильно. А теперь давай уберемся отсюда как можно дальше, если ты не хочешь увидеть свой собственный скелет.

Анхель все еще смотрел вслед Сетракяну, и Гусу пришлось силой увести его.

Сетракян вошел в Главный щит управления и увидел тварь в старом костюме, одиноко стоявшую перед огромной приборной панелью. Тварь наблюдала, как стрелки на циферблатных индикаторах бегут назад к нулевым значениям, — это говорило об отказе всех систем станции. Красные аварийные огни мигали во всех углах зала, хотя звук сирены здесь был приглушен.

Айххорст не сдвинулся с места — только повернул голову и устремил красные глаза на своего бывшего заключенного. Его лицо не проявило ни малейших признаков беспокойства — тварь была не способна на нюансы эмоций; даже сильные реакции, такие как удивление, лишь в малой степени отражались на каменной харе Айххорста.

Ты пришел как раз вовремя, сказала тварь, снова поворачивая голову к мониторам.

Держа меч на отлете, Сетракян по большой дуге обошел чудовище.

Кажется, я так и не прислал тебе поздравление по поводу покупки книги. Столь удачно обойти Палмера — это было сделано с умом.

— Я ожидал встретить его здесь.

Ты больше никогда не увидишь его. Он так и не воплотил свою великую мечту — ровно потому, что Палмер не сумел понять главного: его личные устремления не имели ни малейшего значения; единственное, что имеет значение, — это устремления Владыки. Какие же вы, людишки, жалкие твари. И как нелепы ваши патетические надежды.

— Но почему именно ты? — спросил Сетракян. — Почему Владыка сохранил не кого-нибудь, а тебя?

Владыка учится у людей. Это ключевой элемент его величия. Он наблюдает, и он видит. Ваша порода подсказала ему путь к конечному решению вашей проблемы. Я вижу в вас только стада животных, а Владыка видит модели поведения. Он слушает то, что вы говорите, даже тогда, когда вы, как я подозреваю, и понятия не имеете, что ведете какие-либо разговоры.

— Ты говоришь, он чему-то выучился у нас. Выучился — чему?

Айххорст снова повернулся к профессору — рука Сетракяна еще крепче сжала рукоятку меча. Авраам внимательно посмотрел на бывшего коменданта лагеря и внезапно понял всё.

Это не просто — обустроить и привести в действие лагерь, да так, чтобы он отменно функционировал. Потребовался особый род человеческого интеллекта, чтобы осуществлять надзор над систематическим уничтожением целого народа, причем уничтожением с максимальной эффективностью. Владыка воспользовался моим исключительным опытом.

У Сетракяна пересохло в горле. Скорее даже, он вдруг пересох весь, с головы до ног. Было такое чувство, что плоть превратилась в пыль и осыпается с костей.

Лагеря… Скотные дворы людей… Кровяные фермы, рассеянные по стране… По всему миру…