Штамм. Закат

— Прихвати для нас какой-нибудь готовой еды на обратном пути, — попросила Нора.

— Дела давно минувших дней, — объявил Фет, направляясь ко второму микроавтобусу.

Сетракян принес Фету какую-то штуку, которую он вывез из Манхэттена, — всю дорогу старик бережно держал ее на коленях. Небольшой предмет, тщательно завернутый в тряпицы. Сетракян передал сверток Фету.

— Вам придется вернуться под землю, — сказал он. — Пожалуйста, найдите трубопровод, который ведет на материк, и перекройте его.

Фет кивнул. Просьба старика была для него равноценна приказу.

— Я отправляюсь в одиночестве? — спросил он. — Почему?

— Вы знаете эти тоннели лучше кого бы то ни было. А Закари нужно побыть с отцом.

Фет опять кивнул.

— Как там малыш?

Сетракян вздохнул.

— У него сейчас на первом месте — страх. Унизительный страх перед чудовищными обстоятельствами жизни. Перед ужасом новой реальности. А на втором месте… ему просто унхаймлих.[9] Жутко. Я сейчас имею в виду его мать. Она родная и чужая одновременно. Это вселяет в него чувство мучительного беспокойства. Оно и тянет к матери, и вместе с тем отталкивает от нее.

— То же самое вы могли бы сказать и о докторе.

— Все правильно. Теперь об этом задании. Вы должны действовать быстро. — Сетракян показал на сверток. — Таймер даст вам три минуты. Всего три минуты.

Фет заглянул в промасленные тряпки: там лежали три динамитных патрона и маленький механический таймер.

— Боже святый! — воскликнул Василий. — Это вроде как таймер для варки яиц.

— Так и есть. Образца тысяча девятьсот пятидесятых. Аналоговый. Видите ли, аналоговые устройства не дают сбоев. Взведите его, повернув до отказа вправо, а затем бегите. Там внизу есть маленькая коробочка, она даст искру, и патроны сдетонируют. Три минуты. Ровно столько, сколько нужно для яйца всмятку. Как вы думаете, вам удастся быстро найти место, где это можно спрятать?

Фет кивнул.

— А почему бы и нет? Не вижу причины. Как давно вы собрали эту штуковину?

— Прошло уже немало времени, — сказал Сетракян. — Но она сработает.

— И вы держали это… у себя в подвале?

— Взрывоопасные материалы я хранил в задней части подвала. Там есть небольшая секретная камера. Закрывается герметично, стенки из бетона и асбеста. Ни один городской инспектор не заметит. И ни один пронырливый крысолов тоже.

Фет кивнул — наверное, в десятый уже раз. Он аккуратно завернул взрывчатку и засунул сверток под мышку. Затем, подойдя к Сетракяну совсем близко, зашептал доверительным тоном:

— Будьте со мной откровенны, профессор. Я хочу сказать: зачем оно — все то, что мы делаем? Вероятно, я что-то не понимаю, но я не вижу способа, как это можно остановить. Затормозить — можем, это да. Но истреблять их одного за другим — все равно что пытаться передушить всех крыс в городе голыми руками. Чума распространяется слишком быстро.

— Пока это действительно так, — сказал Сетракян. — Нам нужно найти способ истреблять их более эффективно. Но тем не менее я не верю, что Владыка обрадуется, если заражение будет расти экспоненциально.

Фет переварил ученое слово и опять-таки кивнул.

— Потому что бурно распространяющиеся болезни выгорают. Примерно это же говорил и доктор. Сказывается нехватка хозяев.

— Именно так, — с усталым видом сказал Сетракян. — Наверное, есть какой-то более обширный замысел. В чем он заключается… надеюсь, нам никогда не придется это узнать.

— Что бы там ни было, — сказал Фет, похлопав по свертку под мышкой, — можете на меня рассчитывать. Я всегда буду на вашей стороне.

Сетракян подождал, пока Фет заберется в кабину микроавтобуса и отправится в путь. Ему нравился этот русский, хотя Сетракян и подозревал, что крысолов слишком уж увлекается самим процессом убийства. Есть мужчины, которые словно бы расцветают посреди хаоса. Их называют героями или негодяями, в зависимости от того, на чьей они стороне — победивших или проигравших в войне, но, пока не прозвучит призыв к оружию, они остаются нормальными мужчинами, которым просто не хватает активных действий, мужчинами, которые страстно ищут любую возможность расстаться с рутиной обыденной жизни, сбросить ее как кокон и добиться настоящего признания. Они чувствуют, что им уготована особая судьба, что они достойны гораздо большего, но только когда все вокруг начинает рушиться, эти люди становятся настоящими воинами.

Фет был как раз одним из таких. В отличие от Эфраима, Василий не мудрствовал насчет своего призвания или своих деяний. При этом он не был ни глупым, ни равнодушным — совсем наоборот. Фет обладал острым инстинктивным умом и был прирожденным тактиком. Выбрав курс, он никогда не сбивался с него. И никогда не останавливался на полпути.

Василий являл собою великолепного союзника. Очень важно было иметь на своей стороне такого человека — в ожидании того момента, когда Владыка наконец объявит свою цену всему происходящему.