Штамм. Закат

Кто-то приближался к спрятанному под землей помещению. Впрочем, Владыка не выразил ни малейшей озабоченности по поводу чужака, и это свело на нет тревогу «щупалец».

В целях дневной охоты Древние стали использовать наемников, — зазвучал в голове Боливара голос Владыки. — Еще одно доказательство безрассудства, на которое их толкает отчаяние. А что там со старым профессором?

Он ускользнул перед самым началом нашей атаки, — откликнулся Боливар. — Внутри его местожительства щупальца обнаружили признаки, что он все еще жив.

Скрывается. Замышляет. Строит планы.

С тем же отчаянием, что и Древние.

Люди становятся опасными, только когда им нечего терять.

Жужжание моторизованного инвалидного кресла и шорох узловатых шин, катящихся по земляному полу, провозгласили, что визитером был не кто иной, как Элдрич Палмер. Кресло направлял его нянька-телохранитель, который к тому же держал в руках синие светящиеся палочки, озаряющие путь в темноте, непроницаемой для человеческих глаз.

Едва кресло приблизилось, «щупальца» бросились врассыпную и, злобно шипя, по-крабьи вскарабкались на стены, чтобы оказаться как можно дальше от сияния, производимого химической люминесценцией.

— Тварей все больше и больше, — с гневом прошептал Палмер, будучи не в силах скрыть отвращение при виде слепых вампирских детей; от их огромных черных незрячих глаз ему было не по себе.

Миллиардер был в ярости.

— Почему в этой дыре? — спросил он.

Она мне нравится.

В слабом, мягком свечении синих палочек Палмер впервые увидел, что у Владыки отслаивается плоть. Большие ломти ее усеивали землю у ног вампира, напоминая клочья волос возле парикмахерского кресла. Зрелище сырого мяса, проглядывающего сквозь растрескавшуюся внешнюю оболочку Владыки, сильно растревожило Палмера, и он принялся быстро говорить, надеясь, что вампир не прочитает его мысли, подобно тому как предсказатель прозревает сокровенное в глубинах хрустального шара.

— Послушайте. Я очень долго ждал. Я сделал все, о чем вы просили, но взамен ничего не получил. И вот результат — на мою жизнь совершено покушение! Я хочу вознаграждения. Немедленно! Мое терпение достигло предела. Либо вы даете мне то, что обещали, либо я больше вас не финансирую. Вы понимаете, о чем я? Это все! Конец!

Голова Владыки, макушка которой буквально скребла потолок, наклонилась вперед, — кожа вампира при этом угрожающе заскрипела. Вид у монстра был донельзя пугающий, но Палмер не собирался отступать.

— Моя преждевременная смерть, если таковая наступит, поставит весь ваш план под большой вопрос. Вы уже не сможете управлять моей волей, и заявить свои права на мои ресурсы у вас тоже не получится.

За спиной Палмера в дымке синего света возник Айххорст, порочный до мозга костей нацистский комендант лагеря смерти, призванный Владыкой в эту подземную камеру.

Будет правильно, если ты придержишь свой человеческий язык в присутствии Дес Майстерс.

Владыка, небрежно махнув огромной рукой, заставил Айххорста замолчать.

Красные глаза вампира в свете синих палочек казались фиолетовыми; расширившись, они в упор смотрели на Палмера.

Договорились. Я удовлетворю твое желание бессмертия. В течение суток.

Пораженный, Палмер начал что-то лепетать, но быстро умолк. Больше всего его удивила неожиданно быстрая капитуляция Владыки — после стольких лет палмеровских усилий, потраченных, казалось бы, впустую. А следом пришло предчувствие того великого прыжка, который ему, стоящему фактически на краю пропасти, предстояло вскорости совершить. Нырнуть в бездну, называемую смертью, и выплыть по ту сторону…

Бизнесмен, сидевший внутри Палмера, хотел бы заполучить побольше гарантий. Но интриган, тоже сидевший внутри, прикусил язык.

Такой Твари, как Владыка, не ставят условия. Можно лишь попытаться добиться благосклонности, а затем с благодарностью принять щедрый дар.

Итак, еще один день. Последний день в смертном обличье. Палмер даже подумал, что он сможет получить от него удовольствие.

Все мои планы разворачиваются в полном соответствии с задуманным. Мой Расплод марширует по всей стране. Мы заняли позиции во всех важнейших пунктах назначения. Наш круг расширяется в городах и сельских местностях по всему миру.

Палмер подавил свое предвкушение скорой победы и все-таки сказал: