Штампованное счастье. Год 2180

— Ты не понял, солдатик, — бородач проталкивается ближе. Он выше меня на целую голову. Смотрю ему в бороду. — Я тут решаю, кому куда идти. Нас тут шесть десятков всего на шестерых дам. Моя крошка дорого стоит. А что у тебя есть взамен?

Напряжение сгущается. Если я ударю кого-то из шестерок — на меня бросятся скопом и похоронят под истощенными вонючими телами. Я еще сумею порвать троих-четверых мускульными усилителями. И все — конец капралу Ролье.

— Зачем я тебе, Ролье? — безжизненным голосом спрашивает Лиз.

Голова ее кажется непропорционально большой из-за коротко стриженых волос. Уж это-то я запомнил. Волосы у нее раньше были длинными. Я словно наяву вижу ее сидящей на перроне, и каштановые пряди выбиваются ей на плечи.

— Иди сюда, крошка, — приказывает Джон. — И не смей открывать рот без моего разрешения.

Все так же безучастно Лиз идет к нему. Тени медленно расступаются, давая ей дорогу. Староста по-хозяйски обнимает ее за плечи. Белая волосатая лапа на хрупком плече.

— Вы говорите, в других отсеках только трупы? — робко спрашивают за спиной.

Встревоженные шепотки просыпаются, как по команде, разбуженные страхом.

— А что случилось? Почему нет освещения? Землетрясение? Метеорит? Нас спасут?

— Эй, там! Молчать! — не глядя, гаркает Джон. — После разберемся.

Шепотки мгновенно стихают. Староста щурится из тьмы:

— Там, на Весте, ты был на коне. Все козыри были с тобой. А теперь роли поменялись, солдатик. Тут ты мой. Рано или поздно я выберусь отсюда. И буду смотреть, как марсиане убивают твоих дружков-животных. А сейчас твой черед. Передавай там привет своему гребаному божку от нашего третьего блока.

«Угрожающая ситуация. Оборонительные возможности исчерпаны. Противник продвигается с трех направлений. Требуется вмешательство командующего базой…»

Шевеление за спиной. Шевеление слева. И справа. Бледные пауки подбирают лапки для решающего броска. Угольки близко посаженных глаз убежденного поборника демократии с Весты отсвечивают зеленым. Голос сержанта Васнецова: «Бей в уязвимое место. Не думай о последствиях. Позволь духу войны взять верх над собой. Следуй своему инстинкту убийства…»

«Легионеры, прекратите бессмысленное сопротивление…»

Отточенным движением я срываю «Гекату» с держателя. Мое движение слитно и неразличимо простым глазом. Дух войны берет верх. Зверь распрямляет тело в яростном броске. Хлопок одиночного выстрела выхватывает из темноты бледные лица.

Рты оскалены. Руки напряжены. Тела подаются вперед в едином порыве. Бородач пытается подняться на ноги. Ему удается. Целую вечность всем кажется, что я промазал. Десятки глаз с надеждой вглядываются в бородатое лицо. Напряженно ловят сочащиеся из его рта неразборчивые слова. Но это вовсе не слова — это клокотание крови во рту. В замедленном воспроизведении староста опускается на колени, прижав руки к развороченному животу. Чудная эта штука — пониженная гравитация. Превращает в балетных танцоров даже статистов и рабочих сцены.

Судорожным движением староста подтягивает ноги к животу. Скрючивается на холодном каменном полу в позе зародыша.

— Люди, освобожденные от тотального контроля, изберут своих лидеров, — насмешливо цитирую я. С жалостью у меня проблемы.

Шестерки разом теряют ко мне интерес. Из них будто вынимают стержни. Ссутулившись, они бредут в темноту. Лиз стоит ни жива, ни мертва.

— Ты как вестник неприятностей, Ролье, — говорит она, апатично рассматривая дергающееся в агонии тело. — Только явишься — и они следом. Что случится на этот раз?

— Ничего особенного, — отвечаю. — Просто взорву к чертям базу, которую вы построили.

— Всего лишь? — она пытается улыбнуться. Губы ее не слушаются. Она прикрывает искаженное гримасой лицо ладонью с коротко стриженными ногтями.

— Эй ты, — как тебя? — Бичем! Иди сюда! Быстро снимай скафандр! — приказываю я.

Истукан выступает из темноты.

— Это же мужская модель, — пытается возразить Лиз.

— Ну и что?

— Там нет… ну… катетер там другой, — смущается она.

— Потерпишь. Главное, воздух есть. Влезай скорее. Всем лечь! Держаться!

— Эй, солдат! Ты что задумал, а? Ты…

«Легионеры, сопротивление бессмысленно…»

— Получайте, сволочи, — хищно скалюсь я. «Позволь духу войны взять верх над собой…».

— База, говорит Ролье. Отправить всех оставшихся М-40 в мое распоряжение. Привести в действие программу самоуничтожения.

— Принято. Программа самоуничтожения задействована. Взрыв через две минуты. Противник занял отсеки с пятнадцатого по двадцать второй и с первого по пятый. Точное число вражеских особей определить затрудняюсь — в захваченных отсеках не работают датчики.

— Ты вот что. Перед самым взрывом передай им привет.

— Передам, капрал Ролье.

— Прощай, база.

— Прощайте, капрал Ролье. До взрыва одна минута тридцать секунд… одна минута двадцать…

— Лиз, скорее.

— Готово, Ролье.

— Меня зовут Жослен.

— Я запомню, — сосредоточено кивает Лиз. Глаза ее под высоким белым лбом непроницаемо темны.

— Закрой шлем и проверь герметичность. Справишься?

Она молча кивает.

«До взрыва пятьдесят секунд…»

— Слышишь меня? Вот этот сенсор. Коснись его носом.

— Слышу. Тут внутри воняет. И все липкое.