Штампованное счастье. Год 2180

Я вновь загоняю зверя под пресс. Заставляю его заткнуться. Существо-шпион бурчит что-то на тему нерационального поведения, граничащего с риском. Я затыкаю и его. Указываю крабу-2 маршрут выхода на рубеж атаки. Каждый раз, переходя в режим прямого общения, я вижу странный плоский мир, состоящий из многих полупрозрачных слоев, причудливо накладывающихся друг на друга. Я вижу его сенсорами боевой машины. Преданная собака внимает моим инструкциям. И ползком начинает свой путь. Прости, брат. Придется тебе одному. Но ты не трусь – я тебя подстрахую. Не такой уж я конченый подлец, брат. Удачи тебе.

Через минуту крадущегося робота уже невозможно засечь визуально. На фоне камней он просто очередная кучка щебня. Игра теней вокруг – шевеление хлопьев пыли. Еще через две минуты он выйдет на рубеж. И тут краб справа от меня прекратил огонь. Видимо, кончились боеприпасы. Изредка постреливая в сторону его позиции, ободренные морпехи перебежками скачут меж террас – они тоже не чураются славы. Отчаянные ребята. Будь у меня настоящая жизнь, как у них, ни за что не полез бы под пули. Вот очередной храбрец взмывает над поверхностью и снова резко ныряет вниз. Марсиане отрабатывают маневр сближения.

Вид выхлопа ранца от взмывшего над камнем легионера толкает меня в спину – кто-то из наших жив. Легионер, смертельно рискуя, мчится к умолкшему крабу, чтобы перезарядить его. Массивный предмет в его вытянутых руках – зарядный картридж. Новая серия вспышек, на этот раз меньше чем в полукилометре от моей позиции,– жидкий огонь прикрытия.

Марсиане быстро замечают новую мишень. Трассы устремляются к нему, отчаянно маневрирующему на максимальной тяге. Всплеск досады – как же так, я же теперь сам по себе! Я распрямляю ноги. Огромная перенапряженная пружина, я оставляю свою драгоценную ношу и скачу вверх, не успев осознать, что делаю. Проклятые инстинкты. Вид собрата, попавшего в беду, включает скрытые резервы. Хвост выхлопа вот-вот спалит мне спину. Я возношусь по прямой, подобно стартующему реактивному снаряду. Через секунду огонь перенесут на меня: средства обнаружения наверняка уже вопят во все горло, сигнализируя о цели в опасной близости. И тут долгожданная ярость захлестывает меня. Нужные подпрограммы шевелят мышцами, корректируя мое положение. Я подгибаю ноги. Это солдат деловито подключается и шевелит расширенными ноздрями, выбирая цель. «Геката» часто дергается, брызжа в стороны голубоватыми струями противоотдачи.

Такблок, умница, не забывает отмечать уничтоженных мной противников. Наслаждение зарождается в груди, делая мир слегка заторможенным. Мои движения со стороны, должно быть, сейчас немного дерганны. Пусть это нелепое дерганье будет последним, что увидит какой-нибудь бедолага-морпех в этом мире. Это танец смерти. Я исполняю его с редким искусством, отточенным сотнями тренировок и подкрепляемым сознанием того, что граница жизни пройдена. Я перескочил барьер, за которым становится все равно, жив ты или мертв. Всепоглощающий азарт, веселая злость, необъятное чувство превосходства, холодное равнодушие к боли – пошла прочь, неуклюжая баба с косой,– я пьяный комендор на изувеченной палубе, под картечным огнем банящий пушку; я пилот-камикадзе, выполняющий свой последний противозенитный маневр, перед тем как врезаться в надстройку вражеского крейсера; я один из серой пехотной массы, что, отчаянно вопя, мчится по изрытому снарядами дымному полю, петляя среди обрывков колючих заграждений, навстречу огонькам дульных вспышек, каждый из которых бьет меня прямо в сердце. Меня рвет и толкает огненным вихрем. Я продираюсь сквозь сверкающий ливень. Трассы тянутся ко мне со всех сторон. Кровь из насмерть прикушенной губы мелкими шариками плавает внутри шлема, пятная поверхность лицевой пластины. Меня избивают тяжелыми палками. Кувыркаясь, я теряю инерцию. Я приземляюсь, нет – я падаю на бурые хлопья, что тут же распадаются и образуют вокруг меня непроницаемую для лазеров завесу пыли, я мячиком отскакиваю вверх, под обжигающие сигналы сгорающих датчиков, чудом не попав под плазменный пузырь, вздувшийся на месте, где я только что находился. И вновь бросаюсь вперед. Уже не отвечая на огонь. Стремясь лишь к одному – скорее оказаться среди своих.

К востоку от меня краб-2 начинает свою атаку, не давая поднять головы шокированным марсианам.

11

– Ты откуда взялся, Ролье? – изумленно вопрошает Дюруа Седьмой.

– С восемнадцатого поста.

– Далековато. Враз не дойдешь.

– Да уж. Пришлось постараться.

Я отдаю ему магазин из собственных запасов.

– Здорово,– по-детски радуется Жорж.– Ребята последнее расстреляли, когда меня прикрывали.

– Много вас?

– Со мной семеро. Соренсен за старшего. Отходим к «Зонтику».

– Я так и подумал.

– Ты вовремя. Мне даже ответить нечем. Я уже решил– все, каюк мне.

– Я тоже. Краб-то цел?

– Цел. Принес ему свежий картридж. Это он тебя прикрыл.

– У тебя СНОБы есть?

– Есть пяток. Толку от них.– Жорж машет рукой.– Помехи плотные. Похоже, где-то над нами станция постановки.

– Дай один. Со мной краб был. Отправлю ему пакет, если цел.