Штампованное счастье. Год 2180

Все парни из нашего взвода участвуют в показательных встречах. Наш взвод первым вступил в бой. И наш взвод понес самые тяжелые потери. И теперь кувезы крейсера в спешном порядке растят для нас внеплановое пополнение. А тем временем нас возят, будто приглашенных артистов, по всем близлежащим казармам. После нас в Селене-сити высадилась Третья пехотная бригада. Похоже, им тут стоять гарнизоном. Третья пехотная — одна из частей, что базируются на орбитальных базах, а не на кораблях. Ей приданы всего две какие-то канонерки ближнего действия и пара малых судов артиллерийской поддержки. Им не привыкать сидеть на одном месте. Наверное, потому их сюда и кинули. А мы вскорости уйдем вместе с «Темзой». Так вот, по казармам этой самой Третьей пехотной мы чаще всего и мотаемся. Бывает, что к нам привозят делегации из других частей. Их мы принимаем у себя дома, на крейсере.

На таких встречах я вроде звезды вечера. Главное блюдо. «Хорошее начало — половина дела» — так любил говаривать сержант Васнецов.

Мы делимся с товарищами боевым духом. Боевой дух— такая универсальная вещь: брось ее в нужном месте— и дальше она растет сама по себе. Она может питаться простыми словами.

Сценарии этих мероприятий похожи, как близнецы. Мы приезжаем в казарму — наспех переоборудованное административное здание, потом нас представляют перед строем и начинают рассказ о нашем бое. Мы стоим и в сотый раз слышим, как наш десантный бот подбили на подходе к цели, и как нельзя было стрелять по базе из тяжелого оружия, и как мы катапультировались и бросились в атаку под огнем излучателей, и как несли потери, и как прорвались во внутренние радиусы и добились капитуляции мятежного персонала. И все это время мы стоим под прицелом уважительно-завистливых взглядов и чувствуем себя полными идиотами. Обмен опытом — так это называется. Будто нельзя просто прокрутить парням записи боя. С разных ракурсов. От разных источников. Можно даже воспроизвести записи такблоков участников. Но командование предпочитает, чтобы нас увидели вживую. И чтобы мы рассказали все своими словами. Наверное, вид товарищей, совершивших деяние во славу Легиона, должен стимулировать стремление резвей выпрыгивать из своих штанов, занимаясь уборкой или патрулируя улицы.

После торжественного построения нас разводят по кубрикам, где усевшиеся кружком легионеры внимают каждому нашему слову. Мне стыдно, что я вынужден лгать им. Хотя ложь больше не является для меня чем-то необычным. Доктор сумел убедить меня в том, что она всем во благо. Но больше всего расстраивает то, что на самом деле мне рассказывать им нечего. Многие из присутствующих профессионалы, не чета мне. А придумывать — душе противно. И разочаровать бойцов, ждущих от меня божьего откровения, тоже нельзя.

— Сэр, расскажите о том, как вы проникли на базу! — получив в виде кивка разрешение офицера, просит молодой боец, наверное мой одногодок.

— С помощью стандартного вышибного заряда. Из подствольника, — начинаю я. Потом вспоминаю заученную фразу, неизменно нравящуюся публике. Я придумал ее, чтобы не видеть тщательно скрываемое разочарование на лицах. Думаю, они простили бы мне такую маленькую ложь. — Я выбрал расстояние примерно в двух метрах от предполагаемого стрингера и выбил проход. Это был восьмой уровень. Обшивка в месте попадания тонкая — каких-то пять миллиметров. Образовалось отверстие, достаточное для того, чтобы проникнуть внутрь. В общем, сделал все, как учили на тренировках.

Легионер ошарашенно молчит. Смотрит на меня округлившимися от удивления глазами. Не решается задать вопрос, который вертится на языке. За него спрашивает сержант в возрасте. Стреляный воробей. Голос его звучит минимально вежливо. Таких салаг, как я, через его руки, наверное, сотни прошли. Недоверие звучит в его вопросе так явно, что я вижу, как неловко за своего подчиненного лейтенанту.

— Сэр, как вам удалось так удачно попасть? Ведь вы летели на ранцевой тяге, вас наверняка закручивало, да и огонь вы вели из винтовки. От этого здорово швыряет, особенно при стрельбе очередями. И откуда вы узнали, где проходит стрингер? Как выбрали точку прицеливания?

— Я изучал устройство станции. Нас тщательно готовили. Такблок имел полную схему объекта атаки. А сориентировался я случайно: увидел характерный признак — обзорный иллюминатор, они как раз на восьмом уровне. Иллюминатор расположен между стрингерами. Я взял от него левее, — без запинки тараторю я.

— Обычно вскрытие обшивки производится при помощи мин-пробойников, — в сомнении мнет подбородок сержант, не сводя с меня пристального взгляда. — Так надежнее и нет риска промахнуться.

— Я решил, что из подствольника будет оперативнее, и рискнул. Мы практикуем такие упражнения, — твердо отвечаю я.