Штангист: Назад в СССР. Том 2

Рыков был доволен. Присвистывая, он завернул в свой двор, поставил машину у стены панельной хрущевки. Когда вышел, поздоровался с дядей Гришей — пенсионером-рыбаком, с которым они часто выбирались за город, на совхозные пруды.

Несмотря ни на что, настроение у Вадима было отличное. Сегодня после пяти вечера, он снова встретился с мамой Медведя. Встретился и наговорил ей такого, что у мамаши только что волосы дыбом не встали.

— Ну, теперь-то она тебя не отпустит, гаденыш мелкий, — поднимаясь по лестнице на свой этаж, проговорил себе под нос Рыков.

Рыкову казалось, что таким нехитрым образом, восстанавливает он какую-то самому себе надуманную справедливость. Раз его отстранили от любимой работы, пусть и мальчишка распрощается со штангой. Зуб, как говорится, за зуб.

Он щелкнул ключом и распахнул входную дверь. Зашел, стал стягивать обувку.

— Аня! Я дома! — Крикнул он жене. — Ставь поесть!

Судя по тому, что башмачков десятилетнего сынишки Сашки не было у дверей, мальчишка озорничал с пацанами, во дворе.

Когда супруга не отозвалась с первого раза, Вадим почувствовал, что злится.

— Анька! — Крикнул он, расстегивая олимпийку. — Ты чего? Оглохла?

Невысокая и щупленькая Анна Рыкова появилась во проеме зала.

После ареста отца она выплакала все глаза, ходила смурная, словно наелась соли. Да только теперь ее лицо было другим — строгим. Или даже злым.

— Я все знаю, Вадик, — сказала Анна.

— Чего? — не понял Рыков.

Анна вдруг скривилась и заплакала. Закрыв лицо руками, ушла в зал.

«Что? Мне что, повестка с милиции пришла? Приглашают?» — тут же испугался за себя Рыков.

Он поспешил к жене, стоявшей у окна.

— Че случилось? — Рыков бесцеремонно развернул Анну за плечо. — Мне что-то приходило? Повестка?

— Когда в прошлый раз тебя со Светкой из кафетерия застукали, ты меня умолял, что б я тебя не выгоняла! — Закричала она тут же. — На коленях вокруг меня ползал, что б я отцу не говорила! А теперь ты опять за свое⁈

— Чего? — Удивился Рыков.

— А я, дура, тебя простила! — Аня вырвалась из хватки Рыкова, рыдая, отвернулась. — Простила, потому что люблю!

— Да че ты такое несешь, дуреха⁈ — Вышел из себя рыков. — Ты с дуба, что ли, рухнула⁈

— Ты меня за дуру не держи! Господи! — Она возвела очи горе, — Да и с кем⁈ С какой-то толстой теткой! Ответь, тебе, что, меня не хватает⁈ Чем я тебе плоха⁈

— Какой теткой⁈ Анька! Да ты сбрендила!

— Это муж у меня сбрендил! Да я и не знаю, мож ли уже! Может, теперь посторонний мне человек!

— Так…

Рыков подошел к жене, схватил ее за плечи так, что она аж вздрогнула.

— Говори толком, что ты несешь⁈

— Видели тебя! Видели, как ты у аптеки с какой-то бабищей встретился, а потом пошел с ней гулять! Еще одна твоя любовница, да? Я тебе в прошлый раз говорила, что потом уже не смогу простить!

— Аня, ты че? — Рассмеялся вдруг остывший Рыков. — Какая любовница⁈ Давай я тебе сейчас все расскажу.

— Нет, Вадик, — Анна отвернулась. — В прошлый раз ты мне тоже врал до последнего. Хватит. Ни единому твоему слову я больше не верю. Пожалуйста, собери вещи и уходи. Сейчас же.

* * *

Я принял у Матвея складной ножик. Нож был крупный, охотничий. На крепкой стальной раме прикрепили черные накладки. У основания точеного клинка блестели рожки экстрактора патронов. В рукояти же, кроме самого ножа были еще открывалка для бутылок и консервов, они же отвертки разной ширины. Я взвесил ножик в руке. Глянул себе под ноги.

Местом для игры мы выбрали площадку для прыжков в длину, что разместилась у края футбольного поля, за воротами. На влажном после ночного дождя песке Матвей расчертил круг и поделил его напополам. В одну часть стал я, в другую Артемий.

— Вова бросает первый, — сказал Матвей. — И помни, солдатиком — нельзя.

— Я знаю правила, — сказал я. — Играл.

Летом ни раз мне приходилось играть с Глебом и Сашей в ножички. А в другом моем детстве, в самом первом, это и вовсе была одна из моих любимых игр. Любимых больше потому, что я мог похвастаться во дворе настоящим офицерским скальным ножиком, что принес мне из военной части отец.

Ножик был шикарный. Он содержал в себе шесть инструментов. В нем даже штопор был. Детскому моему счастью не было тогда предела.

Правила же и правда были просты: игроки расчерчивают круг и делят его по своему количеству. Обычно, больше чем вчетвером не играли. Разделить нужно так, чтобы на своем кусочке можно было стоять обеими ногами.

Далее, по жребию, ножик нужно кинуть в часть круга соперника так, чтобы он воткнулся в землю. По направлению плоскости клинка чертилась новая полоска разделения, а старая затиралась. Целью было забрать себе весь круг. Кидать можно было, пока нож втыкается в землю, а кусок оппонента считался захваченным, если на нем нельзя было стоять хотя бы одной ногой.

Да и кидать надо было не абы как. Ножик должен перевернуться в полете и только тогда вонзиться в территорию соперника.

Как только мы не кидали эти ножи: с пальца, с ногтя, с кулачка. Отдельным шиком было бросить с локотка, или вообще с носа.

— Ну что? Пускай ножик нам и покажет, кто пойдет против Дениса, — сказал Тёма немного высокопарно.

— Пускай, — ответил я.