Штангист: Назад в СССР. Том 2

В холле первого этажа, у красного уголка, собралось немало народу. Конторщики, комсомольцы и тренера со спортсменами, которые пришли сегодня сюда по своим делам — все следили, как дальше будет развиваться случившаяся сегодня «драма».

Гришковец, застывший между двумя высокими милиционерами, водил по собравшимся ничего не понимающим взглядом.

— Меня подставили, — проговорил он ошарашенно. — Это все какая-то дурацкая шутка! Я в жизни ни копейки взяткой не брал! Даже от шоколадок отказывался, если предлагали!

— Не волнуйтесь, — милиционер подтолкнул его в локоть. — Поедем в отделение, а там и разберемся.

— Меня оговорили! Это клевета! — Заволновался Гришковец, когда сотрудники напористо повели его на выход.

Вертя головой и выпучив глаза, Гришковец продолжал нелепо протестовать. А потом он увидел среди собравшихся меня.

— Вот! — Тыкнул он рукой. — Вот этот мальчишка! Это он меня оговорил! Он все подстроил!

Один из милиционеров обернулся. Безразлично посмотрел на меня.

— Не волнуйтесь, Петр Николаич. Мы разберемся, — только и ответил он.

— Нет! Этот мальчик! Он виноват! Это все он! Он! Он и его отец мне давно покою не дают!

— Мой отец умер полтора года назад, — подал я голос сквозь монотонный рокот обсуждающих это все зевак.

Отвлекшийся милиционер снова обернулся. Снова смерил меня точно таким же равнодушным взглядом. Потом обратился к своему товарищу:

— Витя, пожалуй, санитаров тоже вызови. Задержанный говорит, что ему докучают усопшие.

— Что⁈ Нет! Вы не так поняли! Не так поняли!

С этими криками его и увели к милицейскому бобику, ждущему во дворе.

Председатель вместе с Максимом Валерьевичем и дядей Витей поочередно подписали показания, что предложил им на картонном планшете молодой лейтенант милиции. Потом он отдал честь и последовал за своими коллегами.

— Разойдитесь! Пожалуйста, разойдитесь! — Призывал всех полноватый первый зам по фамилии Неминяйло, — все, кончился цирк! Давайте! Рабочий день еще не кончился! Хватит уже! Посмотрели шоу и будет вам!

Народ под его криками стал медленно рассасываться. Потом первый зам подошел к председателю, стал что-то эмоционально ему рассказывать, разводить руками. Дядя Витя и Максим Валерьевич стояли рядом. Слушали.

Председатель Крылов односложно ответил своему первому заму. Тот замер с возмущенным лицом, потом сухо плюнул, махнул рукой и пошел прочь.

Толпа разошлась, и трое мужчин пошли ко мне.

— Я ж говорю, защищает он его, — сказал дядя Костя председателю. — Может он и сам с ним повязан.

— Дружат они, — ответил Крылов. — Вот он и защищает. Неминяйло я давно знаю. Он всегда порядочный был.

— Вы также говорили и про Гришковца, — заметил Максим Валерьевич.

Председатель досадливо поджал губы, смолчал на замечание Иващенко. Глянув на меня, сказал:

— Так это значит, ты раскусил Гришковца? Твоя идея была, всю эту тайную операцию затеять?

— Наша, — улыбнулся я. — Мы вместе с дядей костей и Максимом Валерьевичем его раскусили. А идея, да, была моя. Но один бы я никогда ее не смог осуществить.

Крылов тоже улыбнулся.

— Молодец, Вова. Вот, оказывается, какое гадство у нас творилось в спортивном обществе, а мы, никто, ни сном, ни духом. Зашифровался этот Гришковец, как надо. А ты видишь, какой получился. Упертый ты, как твой папа. А я, кстати, хорошо его знал. Мужик-скала. Кажется, ты по его пятам пошел.

— Остается теперь надеется, что милиция Гришковца как надо раскрутит, — сказал Иващенко. — Но даже так, я буду вопрос ставить, чтобы его сняли. И еще дальше пойду. Если уж докажут, что он взяточник, в чем я, лично, не сомневаюсь, надо будет похлопотать, чтоб его и тренерского звания лишили.

— М-да… — Вздохнул председатель. — Вот уж… Как снег на голову… Неприятно так вот, когда в коллективе находится такой вредительский элемент, а ты и не догадываешься.

— А про Рыкова вам говорили? — спросил я.

— Про таблетки? Да, Костя говорил. Завтра я его к себе вызову, на разговор.

— Он не признается, — сказал Константин Викторович.

— Может, и не признается. Это ж нужно доказать, что он на детях анаболики использует, — кивнул председатель. — Так, просто, по одному обвинению его выгонять будет не по-человечески.

— И за него я буду перед дисциплинарным собранием ходатайствовать, — заявил Иващенко. — Он детям здоровье портит. А вдобавок прививает им тягу к неспортивному поведению.

— Доказательства? — Нахмурил брови председатель. — Мне надо, чтобы все было по справедливости.

— Будут доказательства, — заявил я.

— Это какие ж?

— Да хотя бы свидетели.

— Ну… Свидетели — это уже кое-что, — задумался председатель. — Ладно, будем разбираться. Спасибо тебе, Вова. И вам тоже, мужики. Больно я увлекся спортивной жизнью общества. Забыл, что нужно и коллективу внимание уделять. А то начнутся там самоуправства, и, как оказывается, преступления всякие. Ну что ж. Благодаря вам, пересмотрю я свой подход к руководству.

— А зачем тебе сюда? — Спросил Константин Викторович, снимая шлем.