Штангист: Назад в СССР. Том 2

Когда ушел и Сизый, я аккуратно пробрался обратно к тренерской, позвал дядю Костю. Кратко рассказав ему, что происходит, я заявил, что хочу передавать вес судье по карточкам через него. Конечно, дядя Костя согласился.

Я даже слышал чуть позже, как они ругались с Сизым по этому поводу.

Вот, объявили выход Никиты. На штанге оказалось сорок девять килограммов. Показалось мне, что скачок очень уж сильный. Немало энергии придется вложить мальчишке, чтобы одолеть такую штангу.

Когда я ждал и своего выхода, увидел, как неуверенно мальчик смотрит на вес, а Димидис его успокаивает. С решительным лицом что-то упорно разъясняет. Мальчик же только кивнул и пошел на вес.

Когда, на помосте, он подошел к грифу и попытался вырвать штангу, то не удержал ее над головой, выронил из седа.

Я нахмурился, наблюдая, как Белоусов, опрокинувшийся назад, сидит и растерянно смотрит на упавшую пред ним штангу. Я обернулся. Сизый довольно хмыкнул, скрестив руки на груди.

Когда объявили «Вес не взять» мальчик спустился с помоста. Димидис принялся что-то эмоционально ему рассказывать.

— М-да… Не взял, — сказал дядя Костя.

Старый тренер тоже стал внимательно следить за мальцом, когда услышал о конфликте Сизого с Димидисом.

— Тренер стал его тоже гнать, — заметил я. — Прямо как Сизый меня.

— Мальчик распереживался, вот и не взял вес, — сказал дядя Костя. — Тренер на него давит.

— Вызывается Владимир Сергеевич Медведь. На штанге пятьдесят килограммов, — прозвучал голос председателя жюри.

— А мы заявляли сорок восемь с половиной, — сказал я, глядя на дядю Костю.

— Поднял. Без нашего ведома. Ничего, я сейчас.

С этими словами дядя Костя пошел к судье на карточках, чтобы заявить запланированный вес. Все же, мы собирались придерживаться изначальной тактики, и, оставив позади большинство спортсменов, идти ровно, оставляя силы под толчок.

Когда объявили об изменении веса и технические помощники стали перерснаряжать штангу, ко мне подошел Сизый.

— Вова, ты чего? Зачем занижать? — спросил он недовольно.

— А зачем задирать? — Ответил я, глядя старшему тренеру в глаза снизу вверх.

— Да ты ж пятьдесят! Вырвешь, как ни в чем небывало!

— Вырву, — я кивнул. — Но, но вы снова без моего ведома заявили вес.

— Витя, это не правильно, — поддержал меня дядя Костя. — Спортсмен должен знать, к чему готовиться на помосте.

— Твой Медведь готов к таким весам! — Возмутился Сизый. — Он сделает и пятьдесят, и пятьдесят пять! Если уж ты и не веришь в собственного подопечного, то я очень даже верю!

Дядя Костя не ответил ему. Он только отвел взгляд.

— Я в него верю. Но не позволю пользоваться Вовой, — сказал он холодным тоном.

— Пользоваться? Это ты о чем? — Быстро-быстро заморгал Сизый в замешательстве.

Прозвучал первый сигнал, сообщающий о том, что мне надо на помост.

— Я пойду, — сказал я. — Если вы думаете, Виктор Михайлович, что можете давить на меня также, как давит на Никиту Димидис, вы очень ошибаетесь.

Оставив Сизого с раскрытым ртом, я зашел на помост. Хоть вес и был серьезным для меня, я взял его довольно легко, вырвавшись на первое место в зачете по рывку.

Когда мой подход окончился, я спустился со сцены. Увидев внизу Никиту, сидящим на табурете, пошел к нему.

— Ну как ты? — Сказал я поникшему мальчишке.

Тот понял взгляд.

— Хорошо ты выступил, Вова. Молодец. А я, вот, что-то сплоховал.

— Тренер заставил тебя повысить? — спросил я.

— Угу, — ответил мальчик не сразу. — Я не думал, что он захочет поднять вес настолько. Мы планировали сорок восемь с половиной.

— Как я.

— Как ты, — кивнул он.

— Но самое обидное-то, что на тренировке я брал пятьдесят. И пятьдесят три брал. А тут — не смог. Не знаю, что такое? Штанга просто ходуном в руках заходила.

— Какой ты заявил на следующий последний подход? Тот же? Или больше? — Спросил я.

— Пятьдесят четыре. Надо наверстать за прошлый подход.

— Твоя идея? — Вопросительно кивнул я.

— Нет. Тренера.

— А ты как, готов?

— Готов, — заявил сначала мальчик, но потом нерешительно опустил взгляд. Добавил: — Не знаю.

— Почему?

— Кажется… Я боюсь штангу. Не знаю почему.

Мальчик с этими словами глянул на своего тренера Димидиса, болтавшего с каким-то мужчиной.

— Какой вес ты взял бы? Какой уверен, что возьмешь?

— Пятьдесят два с половиной должен взять.

— Значит так, — я подвинул пустую табуретку к себе, сел рядом. — Если уверен, что сможешь взять пятьдесят два, то поменяй. Не лезь на рожон.

— Но тренер говорит…

— Тренера наши в плохих отношениях, — сказал я. — Доказывают друг другу, у кого кулак больше. Ну прям, как дети какие-то. Не иди у тренера на поводу. Попроси его поменять. Настойчиво попроси.

— Тише едешь, дальше будешь? — Спросил Никита с кривоватой ухмылкой.

— Нельзя позволять, что б за тебя что-то решали, Никит. Именно ты будешь там, над штангой стоять. Тебе ее рвать. Ты и должен трезво оценивать свои силы, если тренер сам себя с понтолыку сбил.

— Знаешь, Вова, а ты, наверное, прав.

Никита встал с табурета.

— Я пойду заявить другой вес.

Мальчишка ушел, и я вернулся к своей команде. А потом, когда объявили выступление Никиты, я очень удивился.

— На штанге пятьдесят пять килограммов!