Штангист: назад в СССР

Оказавшись в люльке, я увидел на ее застеленном линолеумом дне кое-что интересное. Там лежал спортинвентарь: две желтые гири по шестнадцать и тридцать два килограмма, да набор черных гантелей, самая тяжелая из которых оказалась весом в двенадцать килограмм.

— Ваше? — Спросил я, указывая взглядом на гири, примостившиеся со стороны колеса.

— Что? — Мужчина хотел было дернуть лапкой мотоцикла, но отвлекся. — А, это? Гантели с гирями, что ли? Ну да. Мое. Я в зале тяжелой атлетики школьников тренировал. Да только там было негусто снарядов. Кое-что привез из дому. Но теперь оно там безнадзорности. Зал-то закрыли.

— Почему закрыли?

— Маленький был, неудобный, — пожал плечами Константин Викторович. — Снарядов мало. Да и группа у меня была небольшая. Сейчас ребята все в спортшколу перевелись. Там будет попросторнее.

Выходит, физрук был не просто физрук, а еще и тренер по тяжелой атлетике? Вот так удача. Тренер, да еще и знакомый семьи. Через него я и решил начать свой путь в спорте.

— Значит, вы теперь будете тренировать в спортшколе? — Спросил я.

— Так, я и тренирую в спортшколе, — вздохнул старик. — Вернее, тренировал. Теперь буду только в школе работать. Физруком.

— А почему?

— Тебе, Вова, и правда интересно?

— Интересно, — кивнул я.

Физрук замолчал, снял с руля синий шлем с белым пластиковым козырьком. Принялся надевать. Когда закончил, наконец ответил:

— В школу к нам, в прошлом году, пришел новый тренер по тяжелой атлетике. Вадим Сергеевич. Молодой, энергичный. Дали ему сначала группу ребят разных возрастов. А он возьми, и сделай из них за полгода разрядников. Результативность, я тебе скажу — ого-го.

Я нахмурился. Все потому, что Константин Викторович говорил о новом тренере так, будто совсем и не хвалил его. Говорил он о нем с каким-то скепсисом что ли. Кисловатое выражение не сходило с лица старого физрука.

— Ну к нему ребята и стали переводиться. Новенькие поприходили. С других групп, от других тренеров тоже поперли к нему. А у меня в спортшколе и без того группа была небольшая. А потом и вовсе сократилась. Осталось шесть человек — самые преданные ребята, которые со мной дружили.

— А чего ж? Все остальные убежали к Вадиму Сергеевичу?

— Преимущественно, — ответил физрук. — Да только…

— Что, только?

— Только я не совсем согласен с его подходом к тренировкам.

— Почему?

— Ай, — отмахнулся старик. — Долго объяснять. Да и, ты, Вова, как, прости, конечно, далекий от спорта человек, наверное, так просто и не поймешь.

— Почему же? — Пожал плечами я. — Пойму. Мне это интересно.

— Спортом интересуешься? — Удивился будто бы Константин Викторович.

— Тяжелой атлетикой.

Физрук помрачнел. Тяжело засопел через широкие ноздри своего большого краснокожего носа.

— А мамка твоя на это как смотрит?

— Негативно, — беззаботно пожал я плечами.

— Ну еще бы, — он кивнул. — Из-за папки пади?

— Ага.

— М-д-а-а-а-а… — протянул физрук. — Обозлилась она на тяжелую атлетику. Будто бы… — Мужчина замолчал, горестно поджал губы. — Будто бы она виновата в том, что мы с Сережей попали в ту аварию. Ну ладно. Давай уж ни тебе, ни себе сердце бередить не будем. Поехали.

Вот как выходит… Значит Константин Викторович вместе с Володиным отцом ехали, видимо, на соревнования и… попали в аварию… Константин Викторович выжил, а Сергей, стало быть, нет.

Видя, что старику тяжело вспоминать эту трагичную историю, я решил напомнить про молодого тренера из спортшколы.

— Так а почему вы не согласны методами этого Вадима Сергеевича?

— Какой ты, Володя, любопытный, — сердито нахмурился Константин Викторович. — Все-то тебе надо. Вот не согласен, и все. Мой тебе совет: решишь идти в тяжелую атлетику, если, конечно, мама позволит, не записывайся к нему. Побереги свое здоровье. Все, не хочу я на эту тему разговаривать. Это только больную мозоль себе ковырять.

— Ну, тогда расскажите, почему ваш зал закрывают, — сказал я. — Может, я к вам пойду тренироваться.

— Ко мне? — Ухмыльнулся он. — Нет. Я решил с этим делом закончить. Хватит. Устал я и с директором школы воевать, и с этим Вадимом, язви его…

— Зацепились с ним? — Спросил я. — С Вадимом?

— Из-за него, — сердито продолжил тренер, — перекинули меня в зал поменьше, сюда, в ПТУ, что стоит за школой. Отобрали у меня нормальное место для тренировок.

Мужчина словно бы сначала разозлился, когда речь зашла про Вадима Сергеевича, но потом взял себя в руки, выдохнул.

— Ты прости. Говорю ж, мозоль больная… Да и… Ребята у меня были все старших возрастов. Выпускаются в этом году. Кто учиться идет, кто в армию. А новой группы ко мне на следующий учебный и не набралось. Некого мне тренировать. В том числе и поэтому я решил с тяжелой атлетикой покончить.

— Знаете, Константин Викторович, — начал я, — атлеты бывшими не бывают. И тренера тоже. Зря вы решили закончить с тренировками.

Физрук снова вздохнул, начал было:

— Так, может если б хоть один записался, я бы и… Ай… ладно. Поехали.

— Может, быть один и запишется, — проговорил я вполголоса.