Штауффенберг. Герой операции «Валькирия»

Неизвестно, что думал Штауффенберг о деталях плана, который стал ему известен. Он явно не был чрезмерно шокирован. В январе 1939 года он пригласил к себе в Вупперталь Рудольфа Фарнера, друга по кружку Штефана Георге, на конференцию по Гнейзенау. В своем выступлении историк сделал упор на противостояние между маршалом и властями Пруссии. Его переписку стали контролировать. За ним самим установили слежку, его начали преследовать. Однако он был одним из главных героев войны за освобождение. Как можно было не уловить между строк, что исполнительность и покорность для воина всего лишь относительный долг? Прежде всего его должны беспокоить интересы родины. Спустя несколько часов после выступления, находясь еще под впечатлением «Хрустальной ночи», Штауффенберг и Фарнер обсуждали возможность выступления против Гитлера. Клаус отказался участвовать в этом, потому что считал, что успех фюрера в деле с Судетами лишил бы заговор всякой легитимности. Но начиная с зимы 1939 года, намного раньше первых поражений вермахта, он перестал отвергать этот вариант в принципе.

Это было вполне естественно потому, что его взгляды на роль офицера были очень широкими. Он изложил их на бумаге после публикации в газете «Милитервиссеншафтлихен рундшау»[63] статьи генерала фон Зоденштерна «Природа солдата», наделавшей много шума в казармах в декабре 1938 года. В ней генерал сожалел об утрате воинского духа, особенно офицерами. Он писал, что возраставшая милитаризация общества сильно размывала офицерскую среду. Считал что тот факт, что хозяева страны надевали на любого клоуна блестящий мундир, не обещал ничего хорошего: наблюдалось упрощение военной профессии, утрата чувства самопожертвования, отмирание аристократической этики офицерского корпуса, абсолютно необходимой, поскольку «люди желают, чтобы ими командовали начальники, чье поведение внушает уважение».

Штауффенберг был полностью согласен с этим анализом. В переписке с генералом, длившейся в течение первого квартала 1939 года, он выражал ему свое восхищение. «Да, — написал он, — необходима вера в абсолютные ценности, не зависящая ни от времени, ни от места, в аристократические принципы поведения и жизни воина». Да, войну можно выиграть, если «часть из нас — все менее и менее многочисленная — сохранит твердое понимание права и сути, а также безупречное поведение офицера и дворянина». Это не имело ничего общего с «рождением, воспитанием или принадлежностью к определенному классу общества», все-таки уточнил он. Но офицерский корпус должен оставаться обособленным. Призванный проливать кровь во благо родины, он имеет особое предназначение в силу естественного выбора: «Мы не можем позволить себе замкнуться в узкий мирок профессиональной деятельности. Мы должны быть готовы сделать все возможное для того, чтобы в зависимости от обстановки огромная сила, от нас исходящая, не могла быть использована бесконтрольно и мы не могли бы ничего при этом предпринять […]. Быть солдатом, быть командиром, быть офицером означает быть слугой государства, стоять на стороне государства и нести всю ответственность, которая с этим связана. […]. Мы обязаны не только уметь бороться за армию в самом узком смысле этого слова, мы должны уметь бороться за наш народ, за само государство, понимая при этом, что вооруженные силы страны и его столпы в виде офицерского корпуса являются настоящей основой государства и представляют собой само воплощение нации».

Штауффенберг был уже не таким офицером, как все остальные. В нацистской Германии, желавшей превратить офицеров в покорных слуг партии и приспешников фюрера, он требовал для армии права влияния на государственные дела. Подспудно это привилегированное положение означало также то, что армия была последним оплотом. О партии он нигде даже не упоминал. Чувствуется опасный заряд этих писем, пусть даже автор и сам этого до конца не понимал. Во всяком случае, они ясно дают понять, во имя кого позже действовал Штауффенберг.

А пока на востоке появились новые дела.

Победитель Польши и Франции

В марте 1938 года весь мир понял, что Гитлер не был джентльменом[64]. Заявив однажды, что после решения Судетского вопроса «в Европе больше никогда не возникнут территориальные споры», 15 марта 1938 года он захватил остальную часть Чехословакии и превратил ее в «протекторат Богемии и Моравии». У Запада открылись глаза, тем более что начались выступления немцев Данцига. И стало понятно, что следующей целью станет Польша. 31 марта Великобритания дала Польше свои гарантии. Будучи уверен в том, что демократические страны продолжат проявлять малодушие, фюрер решил, что сможет поглотить восточного соседа без осложнений со стороны Запада и без риска начала Второй мировой войны. Началась подготовка к войне.